более что невинных в таких ситуациях не бывает.
Нюша не понимала, о чем они говорят, но вопросов не задавала. Стеснялась. Одновременно чувствовала смутную вину и боялась услышать нечто, что могло причинить ей боль. Лишить отца и матери ореола, которым она сама окружила их. Да и бабка, несмотря на обличительные речи, не советовала Нюше любопытничать.
Говорила:
– Не суй свой нос куда не надо раньше времени, а то там его и оставишь. – И гладила по голове: – Сиротинушка моя, ведь зачем-то же отвел Бог от тебя руку убийцы...
Так между бабкиными причитаниями-разоблачениями, пироговскими намеками и легендой собственного приготовления Нюша прожила почти до пятнадцати лет.
У Сонечки случился удар накануне первомайских праздников. Одну сторону парализовало, но речи при этом Сонечка не потеряла. И успела за два дня, которые подарила ей судьба до следующего удара, рассказать Нюше, что на самом деле случилось.
– Лучше уж я расскажу, чем от других услышишь. – Голос Сонечки был слаб, мысль часто прерывалась. Нюше приходилось напрягать внимание, чтобы, с одной стороны, не упустить ни слова, а с другой – попытаться отделить бред от реальности. – Отец твой сошел с ума. Вернее, его свели. В нем, конечно, много чего было намешано, но извергом он точно не был. Хоть и убил мою дочь... и внука... В полном умопомрачении был... Ты вот под счастливой звездой родилась... А то и тебя бы... Уж поживи за всех, не подведи... И поосторожней будь с людьми... Не верь никому...
– Сонечка, – просила Нюша, – не умирай, не уходи от меня... Как же я одна останусь?.. На всем белом свете... – И плакала от жалости к себе, к умирающей старухе, к расстрелянной ни за что ни про что семье и к отцу-убийце.
– Ничего, ты девка умная, сильная – в мать пошла. Выживешь. Не дай только перемолоть себя. Может статься, и выберешься из этой Богом проклятой страны. Не забудь только потом, что здесь твои могилы...
Нюша осталась одна в большой квартире на Смоленской.
Были каникулы. Она болталась из угла в угол во второй раз за ее короткую жизнь опустевшей квартиры, не находя себе места. Одевалась и уходила гулять. Прогулки заканчивались в одном месте – в зоопарке. Там проводила время до вечера, бродя от клетки к клетке, общаясь с давними знакомцами – уж им-то она могла доверять, – и, завернув по дороге в гастроном, возвращалась домой.
Примерно через неделю Пироговы пригласили ее в гости, на воскресный обед. И там Владлена Николаевна с Михаилом Петровичем сделали странное, на ее неопытный глаз, предложение, а именно переехать жить к ним.
– Тебе только пятнадцать, – увещевала Владлена. – Даже паспорта нет. Тебя отдадут в интернат. Квартира пропадет. А так мы заберем тебя в семью, ты ведь всегда была нам как родная. У тебя будет своя комната. А в вашей квартире пока поживет мой брат с семьей. Ему предложили место в Москве, а жилплощади нет. Будешь совершеннолетняя, все обратно на тебя переоформим.
– Переезжай, Нюшка, веселее будет, – поддержала жизнерадостная Светка, – а то