в неестественной позе, казалось, парило в футе над заскорузлым полом. Виднелась только спина покойного, сам он, казалось, смотрел в огромное окно. Сотни практически невидимых нитей поддерживали фигуру в нужном положении, но для надежности ее еще закрепили двумя промышленными железными крючьями. Волку понадобилось некоторое время, чтобы определить самую жуткую деталь этой сюрреалистичной сцены: к белому туловищу была приставлена черная нога. Не в состоянии понять, что предстало его взору, он сделал еще пару шагов. Подойдя ближе, детектив заметил гигантских размеров стежки, удерживающие вместе разрозненные части тела: черную и белую мужские ноги; большую белую мужскую руку и загорелую женскую; спутанные иссиня-черные волосы, тревожно спадавшие на стройное, покрытое веснушками белое женское тело.
Бакстер вновь подошла к нему, явно смакуя выражение отвращения на его лице.
– Он не сказал… что тело у нас одно, а жертв шесть… – весело прошептала она ему на ухо.
Волк опустил глаза. Он стоял в том месте, куда гротескное тело отбрасывало тень. На полу диспропорции силуэта еще больше бросались в глаза, сочленения казались еще уродливее.
– Какого хрена здесь делают журналисты? – закричал Симмонс, не обращаясь ни к кому конкретно. – Клянусь честью, дыра, через которую в этом отделе утекает информация, вполне под стать пробоинам «Титаника». Увижу, что с газетчиками кто-то разговаривает, выгоню к чертовой матери.
Волк улыбнулся, прекрасно понимая, что Симмонс лишь играет роль строгого руководителя. Они были знакомы вот уже больше десяти лет и до истории с Халидом Волк даже считал его другом. На самом деле за личиной напускной бравады начальника скрывался умный, способный и внимательный офицер полиции.
– Коукс! – направился к ним Симмонс. Он был чуть ли не на фут ниже Волка, уже разменял шестой десяток и отрастил авторитетное брюшко. – Мне не говорили, что сегодня можно вырядиться в штатское.
Волк услышал, что Бакстер тихо захихикала, и решил прибегнуть к той же тактике, которой воспользовался в разговоре с ней, то есть не обращать внимания. Повисла неловкая пауза. Симмонс повернулся к Бакстер и спросил:
– Где Адамс? – спросил он.
– Кто?
– Адамс. Твой новый напарник.
– Может, Эдмундс?
– Ну хорошо. Эдмундс.
– А я откуда знаю?
– Эдмундс! – полетел по забитой людьми комнате крик Симмонса.
– У тебя новый напарник? – спокойно спросил Волк, не в состоянии скрыть в голосе нотку ревности, услышав которую, Бакстер улыбнулась.
– Я при нем нянька, – прошептала она. – Его перевели из отдела по борьбе с финансовыми преступлениями. На своем веку он видел не больше пары трупов и наверняка после этого плакал.
Молодому человеку, протолкавшемуся к ним через толпу, было лет двадцать пять, не больше. Стройный, как тополь, он выглядел бы безупречно, если бы не спутанные рыжеватые белокурые волосы. Парень держал в руке открытый блокнот и заискивающе улыбался начальнику.
– Что