И ты молишься? – поинтересовался тогда Велга.
– Молюсь, – серьёзно признался танкист. – И, как видишь, до сих пор жив.
Оба лейтенанта – немецкий и советский – шагнули вперёд.
– Спасибо, вам, отец Пётр, – сказал Велга, принимая икону Георгия Победоносца, – и вам, Леонид Макарович, спасибо. Спасибо за всё.
Хельмут Дитц взял из рук отца Петра икону Пресвятой Богородицы и неловко поклонился.
Перед внутренним взором возник тёплый ясный день в начале августа 41 года, небольшой украинский городок Коростень и разграбленная солдатами каменная церковь, в которую он зашёл из праздного интереса. Выломанные из дорогих окладов, истоптанные сапогами иконы валялись по всему полу, и пожилой священник, чудом оставшийся в живых, собирал их в стопку и плакал над каждой.
Тогда, помнится, Дитц не испытал особых чувств ни по отношению к поруганной немецкими солдатами церкви, ни по отношению к старику-священнику. Война есть война. Ни он сам, ни его солдаты эту церковь не грабили. А за весь вермахт отвечать – никакого стыда не хватит.
Но теперь, держа в руках старинную русскую икону Пресвятой Богородицы, полученную из рук православного священника, он чувствовал неловкость пополам с благодарностью.
– Благодарю, – сказал он. – От своего имени и от имени моих солдат. Это большая честь.
– Ну, теперь, кажется, всё, – сказал Леонид Макарович. – На самом деле это мы должны быть вам благодарны до конца наших дней, извините за высокопарность. То есть, я хочу сказать, что мы и благодарны. То, что вы сделали для всех нас, ничем не отдарить. Не думаю, что вы вернётесь. Но если… мало ли что… в общем, знайте, что здесь вас всегда ждут и примут как родных. Прощайте.
Он пожал руки Дитцу и Велге и отступил на шаг назад.
– С Богом, – сказал отец Пётр и перекрестил разом отряд и машины.
– Прощайте, – вскинул правую руку к виску Александр и, повернувшись, скомандовал: – По машинам!
– Für Maschinen! – железным голосом повторил за ним Дитц.
Тяжёлые створки ворот распахнулись, и через минуту лишь пара растоптанных окурков да оседающая пыль на дороге напоминали о том, что здесь был отряд.
7
Верхушка Пирамиды раскрылась бесшумно, как цветок, распавшись на четыре лепестка-сегмента, и звездолёт Клёнья засиял в солнечных лучах всеми оттенками оранжевого.
Наверное, это красиво смотрится сверху, подумала Маша Князь. Если взлететь над Пирамидой метров на триста-четыреста. Четыре, отражающих солнце и небо, треугольных лепестка и оранжевый шар в центре. Впрочем, отсюда тоже ничего.
Она, Женя Аничкин и Оля Ефремова стояли у лифта на самой вершине Пирамиды, в ангаре звездолёта. Пять минут назад Мартин, Никита и Марта помахали им ручкой и скрылись в недрах (или чреве?) Малыша, чтобы совершить тренировочный полёт.
– Покрутимся вокруг Жемчужины и назад, – сказал Мартин. – Погоняем Малыша на разных режимах. Нам нужно привыкнуть к нему, а ему к нам. Часика три-четыре, не