в силу личных особенностей характера и положения. Так, например, Софокл наделил Эдипа такими личными свойствами, поставил его среди таких обстоятельств, что каждый шаг героя и каждый момент драматического действия достаточно мотивируются одними естественными причинами. Случившееся с Эдипом могло случиться и без всякого сверхъестественного вмешательства: оно изображено Софоклом как ряд законосообразных явлений, находящихся между собою во внутренней связи или, по крайней мере, в понятной возможной последовательности. И в то же время оказывается, что Эдип только несет кару за предков, что еще до рождения он был обречен богами на преступление и что Аполлон – настоящий виновник постигшей его катастрофы.
Разумеется, подобные общие воззрения поэтов и частое, многообразное выражение их в трагедиях задерживали обстоятельное глубокое развитие основных мотивов и ослабляли драматическое движение в пьесах, но далеко не исключали ни того ни другого. Аналогичные черты находит читатель и у Геродота.
Однако близость в воззрениях между историком и трагиками нисколько еще не свидетельствует о зависимости в этом отношении одного от другого или о заимствовании: как поэты, так и историки только выражали в своих произведениях одно из умонастроений, господствовавших в современном им обществе.
В «Истории» Геродота мы имеем литературный пример того самого умственного движения, которым запечатлены были в том же периоде эллинской истории поэзия, пластическое искусство, красноречие, сами политические учреждения. Везде замечается частью сознательная, частью бессознательная борьба нового со старым, рационализма и критики с традицией и верой в отеческих богов. Свидетельствующие о прогрессе перемены в политических учреждениях, в технике и манере художников и т. п. скорее обличали ряд невольных неизбежных уступок времени, чем последовательное сознательное проведение в жизнь новых начал на месте старых: новое стояло в них рядом со старым. Относительно политических учреждений достаточно вспомнить, что ареопаг, облеченный неопределенной верховной властью, поставленный вне законов, не раньше потерял свое практическое значение, как при Перикле, что реформы Солона и Клисфена имели в своем основании исконные учреждения Аттики, по частям только приспособляемые к неотложным требованиям современности.
Непоследовательность и как бы нерешительность миросозерцания отличают поэтов-драматургов и художников-скульпторов. Положение Геродота в истории эллинской образованности и существеннейшие особенности его труда легче всего уясняются из сопоставления его с представителями эллинской пластики в предшествовавшую Фидию эпоху.
Плодотворнейшим моментом в судьбах эллинской пластики был введенный во время Писистратидов обычай ставить статуи в честь олимпийских победителей, причем лицо, трижды одержавшее победу, приобретало право на портретное изображение его в той самой позе, в какой одержана была победа, даже вместе с лошадью