Всегда будет хлеб с шоколадной пастой. И копченая колбаска с жирком.
И бесполезно объяснять, что такие химические соединения, как «шоколадная паста» и тем более «колбаска с жирком», я в пищу не употребляю.
– А куда вы потом пойдете, ребятки? – спросил Михаил Тимофеевич, опять у одного Мошкина.
Мошкин подозрительно посмотрел на него.
– Чо он хочет? – спросил Мошкин у меня.
– Леша, собирай бутылки, – спокойно ответила я, поворачиваясь спиной к Михаилу Тимофеевичу.
– Алекса, Алекса, – зашептал Мошкин, ненароком приваливаясь ко мне, – кажется, это… он псих.
– Мне так тоже кажется, Леша, только это не повод, чтобы ты на меня падал. Ты мне куртку измазал этой дрянью, выбрось ее наконец.
Мошкин глупо засмеялся, как будто я сказала что-то смешное и приятное, и зашвырнул палку далеко в лес.
Михаил Тимофеевич исподлобья смотрел, как мы пересмеиваемся и все удаляемся от него. Правда, неприятный тип. Интересно, а он зачем ходит собирать мусор? Неужели ему небезразлично то же, что и мне? Природа, чистота планеты, экология нашего родного района… Что-то я сомневаюсь. Уж очень у него взгляд странный. Это удивительное окошко внутрь человека, в его суть, в его душу. Какие необычные, пугающие, отталкивающие картинки иногда возникают в этом окошке…
– Интересно, кто он, этот Михаил Тимофеевич? – вслух продолжила я свои размышления.
– Он сказал, что он… это… продюсер.
– Кто?! – от неожиданности засмеялась я.
– Продюсер… Он мне предлагал… это… ролик записать… Это… там… музончик…
– Леш… – Я посмотрела на своего друга, который совершенно серьезно это рассказывал сейчас. – А ты умеешь петь?
– Не. А зачем там петь? Там… это… стоять надо… под музыку… и еще ходить…
– И что, ты согласился?
– Не…
– Почему?
– Там… – Мошкин опять засмеялся, покраснел. – Это… Алекса… не, да ну… это…
– Понятно. В голом виде стоять, что ли? И ходить…
– Ну да… – Мошкин трясся от смеха, а я обернулась, чтобы убедиться, что Михаил Тимофеевич отстал от нас окончательно.
– Жалко, что не согласился. Дылде можно было бы на Новый год подарить… Счастья бы было…
– Не, не хочу… А это… Алекса… – Мошкин набрал полные руки мусора и все это время стоял с ним, разглагольствовал. – Куда ты потом?
– Клади в пакет, не держи. Неужели тебе не противно? Потом я пойду к одной старушке и помогу ей по хозяйству.
– Зачем? Ой, это… – Мошкин сам осекся. – А… это… Я с тобой!
– Это не очень интересно, Леша.
– Интересно! – с энтузиазмом воскликнул Мошкин. – Интересно!
– Ну, хорошо, пойдем.
Вот вопрос. Если человек делает добро, но не потому что он хочет его делать, а потому что он просто рвется быть рядом с другим человеком, – это добро? Про добро и зло не принято сейчас рассуждать. Обычно об этом говорят или крайне занудливые, или самые нетипичные