не до игры: что-то пробормотав, он выхватил медальон из трясущихся рук кидалы и бегом устремился прочь от страшного, иссушающего душу искушения.
– Пусть неудачник плачет! – донеслось, когда он сворачивал за угол…
А в Москве между тем…
85 …На покрасневших от крови водах (шампанского!) элитного бассейна никчемно покачивались изрешеченные пулеметным огнем туши бабищи по прозвищу Сучье Вымя и ее многочисленных клевретов.
Похоже, в живых сохранились лишь Джордж, по-прежнему прикованный к позорному столбу, и лапчатый гусь.
Покуда китайские урки возились с цепями, гусь бегал вперевалку вдоль кромки бассейна и громко гагакал, призывая свою драгоценную хозяйку вернуться к жизни!
Братья меньшие, как правило, не забывают своих благодетелей!
Но тут из пролома в стене возникли двое в масках (ростом повыше и ростом пониже!), вооруженные до зубов новенькими гранатометами, и в пух и прах разнесли незадачливых китайцев.
– А ну, который тут Джордж! – поинтересовался тот, что повыше, весело переводя взгляд с гуся на человека и обратно.
– Он! – с перепугу, понятно, выкрикнул гусь, кивая на крупье.
– Ну и гусь вы, однако! – пристыдил его наш герой.
– От такого слышу! – нервно огрызнулся гусь.
– Молчать! – вдруг прикрикнул Пониже и грубо сорвал с гуся бриллиантовое ожерелье.
– Настоящее, скажешь? – удивился Повыше, бесцеремонно отнимая ожерелье у товарища по оружию.
– Подделка! – тоскливо откликнулся гусь.
– А вам, кажется, слова не давали! – разозлился бандит и в сердцах пнул птицу ботинком под зад.
– Сучье Вымя! – осиротело пожаловался гусь и горестно захлопал крыльями – совсем как бывало, когда бабища была еще жива, и вообще.
– Сам такой! – завопил вдруг Пониже, стреляя в истерике по гусю из гранатомета.
На минуточку всем показалось – будто белая метель залетела и закружилась над водами шампанского с кровью.
– Ну, ты, мля, даешь… – растерянно пробормотал Повыше, видя, как у него на глазах бриллианты тают и превращаются в слезы…
В Чите, наконец, в то же время…
86 …Заходящее солнце едва пробивалось сквозь густую завесу облаков.
Иннокентий сидел на приступке песочницы посреди огромного двора и с тоской поглядывал на зашторенные окна тринадцатого этажа четырнадцатиэтажного дома.
Попугай в клетке нервно вертел головкой и смешно ерошил разноцветные перья.
– Полный набор для хандры! – ворчливо констатировала пичуга. – Низкое небо, пронизывающий до костей ветер, отсутствие солнца и витаминов, молчу уже про неясные перспективы!
Иннокентий молчал, поглощенный воспоминаниями семилетней давности, когда его, раненного в самое сердце, безжалостно вышвырнули из окна тринадцатого этажа!
Он помнил, как долго и нудно летел вдоль отвесной стены, успевая считать этажи и разглядывать в окнах людей и даже по пути кому-то кивнуть…
Что его до сих пор