вождя. Сколько раз тогда личный секретарь Сталина А. Н. Поскрёбышев, понимая, для чего рвётся к хозяину Берия, сначала звонил Маленкову, чтобы пока тот его немедленно принял. Поскрёбышева Берия возненавидел ещё раньше того, как стал работать в наркомате госбезопасности. А когда стал наркомом, он пытался подорвать ему доверие со стороны Сталина, который говорил несколько иронично:
– Лаврентий, ох, и мнительный ты, как поработал на мусовитскую контрразведку. Мы тогда поверили тебе, что ты не запятнал доверие партии. Мы, думаешь, поверили товарищам Давуду Гуссейнову и Касуму Измайлову, а Мирза что-то писал о тебе невнятное. Но мы ему вразумили и подсказали, как надо верить своим партийцам. А что ты мне говоришь о Поскрёбышеве? Какой он шпион? Английский или сионистский? Не верю я!
– Я всегда был вам верен. Всем сердцем! Я не хочу, чтобы когда-нибудь ваше место заняли Маленков, Булганин, Хрущёв. Вы должны продолжать своё дело, и только вы, товарищ Сталин. Я вам это сколько уже твержу, только вы!
– Мы давно с тобой условились на «ты», а ты опять мне выкаешь? Но ничего… Кого ты назвал – не будут державой управлять, мне дороже них всех Вознесенский… – Сталин, сказав это, тут же зорко, проницательно посмотрел на Берия, которому из всего окружения, что касалось захвата власти, не доверял ему первому. И потому пока не рассматривал его, как своего возможного преемника. Хотя, когда он думал об этом, у него душа мрачнела, так как не верил, что кто-нибудь из его окружения смог бы так же хорошо управлять страной, как он, великий Сталин! Но вслух при любом члене Политбюро он не мог так величать себя. И когда на партийных съездах, или пленумах, весь зал скандировал и исступлённо кричал: «Да здравствует великий вождь и учитель Сталин! – он выслушивал и пытался проникнуть в то, насколько эти возгласы были свободными, искренними, не по принуждению, и тогда поднимал кверху руку, чтобы зал затих. Но крики, возгласы и овации какое-то время ещё продолжались. Ему это не могло не льстить. Хотя Сталин понимал, что все эти возгласы, здравицы, слетали с их уст не столько из-за животного страха, а вполне искренне, они ему верили, что и впрямь проводит мудрую политику. Сознавать это было и приятно, что он такой великий, и в то же время досадно, что сама по себе борьба за власть с обеих сторон сопровождалась страхом. Но кто мог подумать, что он, как и все, тоже их всех боялся.
Берия в любой момент мог позвонить Сталину. Но он знал, что даже верховная связь могла прослушиваться, и это знал на своём опыте, не только наркома госбезопасности, но и когда возглавил оборонный комплекс. Первым долгом необходимо было прослушивать всех специалистов от науки, начиная с младших научных сотрудников и заканчивая Курчатовым и Королёвым. Особенно Берия ненавидел П. Капицу, который не любил, чтобы его работу контролировали. Причём Капица по своей натуре был человек нерасторопный, отчего Берии казалось, что тот нарочно затягивает разработки, а значит, и вредит всему делу. За это и был арестован,