Элиз Вюрм

Красное платье. Очаровательная история любви


Скачать книгу

их присутствие. А в таких семьях им мешают возвратиться. Из умерших делают вечных изгнанников, гостей, которые навсегда опоздали к трапезе. Траур здесь променяли на ожидание, лишенное смысла. Мне казалось, такие дома поражены неисцелимым недугом, который душит сильнее, чем горе».

      Rhye – «The Fall» в машине Океаноса…

      О чем этот клип? О том, что мы стали серьезны как Рак. Мы постарели – нам кажется, что мы стали старше, но мы постарели: мы разучились просто жить и получать удовольствие от жизни!

      Мэй посмотрела на Океаноса. Он вновь надел свои эффектные очки. Она почувствовала, что он расстроился.

      Как странно, – Подумала Мэй. – Так любить друг друга, и так расстраивать и расстраиваться!

      Они подъехали к дому.

      Океанос посмотрел на сына в зеркало заднего вида.

      – Сам?

      – Сам, папа.

      Голос Томазо прозвучал виновато и примирительно.

      Мальчик открыл дверцу машины, взял костыли и выбрался из машины – не вышел, а выбрался.

      Мэй стало больно за него. Ей хотелось помочь ему, но она поняла, что это ранит его.

      – Вы расстроились из-за моего сына, Мэй? – Тихо спросил ее Океанос. – Вам неприятно что он инвалид?

      Мэй удивилась, посмотрела на него.

      – Скажите мне правду.

      Он снял очки, их глаза встретились.

      – Правду?

      Она печально усмехнулась.

      – Не спрашивайте лжеца о правде, он скажем вам только то, что вы хотите услышать!

      – Вы мне нравитесь, Мэй, – Вдруг сказал ей Океанос. – Очень нравитесь!

      Мэй поразила нота, прозвучавшая в его голосе – безмятежность…

      В холле ее встретила Сильвия.

      – А где Океанос?

      – В машине.

      Мэй оказалась не готова к встрече с ней.

      – Что с тобой, Мэй?

      Дочь посмотрела на нее с удивлением.

      – У меня все хорошо. – Сказала ей она.

      – У тебя всегда все хорошо!

      Грустно Сильвия посмотрела нее.

      Мэй вспомнила Томазо отталкивающего отца не потому, что ему не жаль его, а потому, что жаль.

      – Прости меня. – Сказала она дочери.

      – За что? – Прагматично сказала ей Сильвия. – За то, что тебе нравится мой муж?!

      Мэй была смущена словами дочери до такой степени, что не вышла к обеду. Пришла Палома, постучалась в дверь, подождала, не получив ответа, постучалась еще раз, более энергично.

      Она не ответила.

      Через несколько минут раздался другой стук в дверь и: «Мэй! Что-то случилось, Мэй?!».

      Он был встревожен, Океанос…

      Мэй подумала, с годами все, кого я оттолкнула забыли меня. Я не осуждаю их. И себя не осуждаю. Шопенгауэр сказал: «Мудрец должен искать не наслаждений, а отсутствия страданий». И… никто не страдал.

      – Мэй, пожалуйста…

      Океанос…

      Она почувствовала, что он не уйдет.

      Мэй вспомнила «Какой он, ваш отец?

      – Uomo. Мужчина».

      – Откройте, Мэй, или я выломаю дверь!

      Она