общаки. Между этими двумя преступными сообществами постоянно поддерживались отношения. Когда Карликов работал завмагом, это было начало расцвета отечественного рэкета, когда шантрапа самого разного калибра жадно и без оглядки кидалась с мешками туда, где, по ее мнению, должны были лежать золотые россыпи. К нему тоже заявились трое развязных, обалдевших от собственного нахальства типов и потребовали: делись. Пришлось пожаловаться партнерам, которые, похоже, обладали немалыми возможностями, потому что больше рэкетиры не появлялись. Работая в баре, Карликов знал, что шеф платит деньги «крыше»: время от времени приходил лысоватый плюгавенький мужичонка, одетый в неизменный красный пиджак и зеленые брюки, с которыми, похоже, не расставался никогда, получал деньги и садился в машину, где его ждали трое лбов. Кроме того, бар облюбовала левобережная группировка: здоровенные тупомордые амбалы проводили здесь все время, иногда устраивая спектакли. Однажды на стоянке около бара они схлестнулись с чеченцами. Захлопали выстрелы. В результате на поле битвы осталось по трупу с каждой стороны. На допросе в милиции Карликов заявил, что ничего не видел и не слышал, поскольку с головой ушел в любимое занятие – протирание бокала и взбалтывание коктейля «Космос» для заезжего финна. Уголовников Карликов не любил и предпочитал держаться от них на расстоянии пушечного выстрела. И вот нужно идти к ним на поклон.
Если бы не коллекция, никогда бы не пошел ни на что подобное. Нет, просить о чем-то бритозатылочных даунов-левобережцев, гуляющих в баре, он не собирался. Им только дай палец – мигом всю руку оттяпают. Карликов слышал, как некоторые из обращавшихся к бандитам с просьбой, например, о содействии в возврате долга в результате сами оказывались всем кругом должны… Нет, надо идти к кому-то, кого хорошо знаешь. Такой человек на примете у Карликова имелся.
Гусявина Карликов знал еще с тех пор, когда тот был обычной уличной шпаной и не вылезал из отделений милиции. Время от времени, когда Гусявин выходил из зоны отдохнуть, они встречались, как правило, случайно, в городе, сидели где-нибудь в кафе, болтали за жизнь и опять расходились на несколько лет. Последний раз Карликов встретил его три недели назад. Гусявин был, как всегда, в хорошем настроении, болтлив, обаятелен. Карликов и глазом моргнуть не успел, а приятель уже выцыганил у него денег взаймы, сказал, что живет у женщины, всунул насильно номер телефона. Сумма была небольшая, и Карликов списал ее со своего бюджета. Получить ее обратно он не надеялся. К его удивлению, Гусявин вскоре заявился к нему домой и принес долг.
Встретиться договорились у областного драмтеатра. Карликов приехал вовремя. Гусявин опоздал на пять минут. Он постучал пальцами в стекло «Вольво» и плюхнулся на сиденье.
– Хорошая телега, – оценил он машину.
– Неплохая, – согласился Карликов.
– Правда, видали и получше.
По мере того как Карликов излагал свою историю, лицо у Гусявина вытягивалось.
– Офиздипеть.