как вкопанная. Создавалось впечатление, что ртуть в термометрах замёрзла, не выдержав натиска стихии. Первыми не прошли испытание громадные корпуса электростанций. Значительно утеплённые по сравнению с аналогичными зданиями в других странах, они всё-таки были рассчитаны на длительные температуры наружного воздуха не ниже минус 26 градусов. В результате начали замерзать различные трубопроводы воды, непредусмотрительно развешенные проектировщиками по стенам котельной, а также импульсные трубки к измерительным приборам. Пришлось срочно утеплять и их, и окна, и панели корпуса. Люди героически работали круглосуточно снаружи и на высоте, при лютом холоде. Для поднятия температуры мы вынуждены были жечь внутри здания открытые костры.
Беда редко ходит одна. В то время, в отличие от сегодняшней облегчённой жизни для столичных энергетиков, работающих полностью на газе, в зимний период из-за колоссальных объёмов его потребления ныне разрушенными мощными предприятиями Центрального региона, его давление падало ниже допустимого, и мы переводили работу своих котлоагрегатов на мазут. И вот в эти ужасные морозы неожиданно не выдержал один из железнодорожных мостов, и топливо перестало поступать в Москву. Правительство оперативно приняло решение о расходовании на эти цели солярки из госрезервов. Мы готовились к сюрпризам нового горючего, но оно оказалось коварней всех ожиданий своей агрессивностью и текучестью. Во-первых, произошло разъедание не устойчивых к ней прокладок на соединениях мазутопроводов. Многие из них начали протекать, а на одной из электростанций солярка хлынула из такого свища на горячую поверхность котла и мгновенно загорелась столбом пламени выше нескольких десятков метров. Два агрегата были выведены из строя.
А затем судьбой был преподнесён ещё один сюрприз. Солярка быстро смыла многотонные отложения тяжёлых фракций мазута в трубах, и они начали с катастрофической скоростью забивать действующие форсунки. Котлы на глазах гасли, теряя нагрузку и снижая температуру воды, идущую на отопление квартир москвичей. Она итак была понижена в результате просчёта проектировщиков, разрешивших присоединить к электростанциям по действовавшим ошибочным нормативам тепловую нагрузку, которая при тех же самых пресловутых минус двадцати шести равнялась их предельной мощности. Естественно, при значительно более низкой температуре создался серьёзный дефицит тепла.
Ещё более тяжёлое положение возникло в Ленинграде. Секретарь Ленинградского обкома Романов находился в Республике Куба во главе советской делегации на празднике тридцатилетия победы кубинской революции. Он вынужден был срочно возвратиться домой и для профилактики, как это раньше бывало, сходу снял с работы директора одной из электростанций, причём своего однофамильца. Во главе Москвы стоял тогда член Политбюро В. Гришин. Я в это время руководил ТЭЦ-8 «Мосэнерго», и друзья подшучивали: «Смотри, как бы твой тёзка тебя не послал отдыхать по этой