принцессы мягко опустилось покрывало, то самое, в котором она всегда отрабатывала превращения.
– Ой-ой, – забормотала Ирабиль, кутаясь в покрывало. – Я забыла…
– Вы забыли собрать всех мышей здесь, принцесса, – с улыбкой заметил Аммит. – Ничего. Для первого раза удачи с туманом вполне хватит. Многие даже такого добиваются далеко не сразу.
В смущении принцесса прятала взгляд от Аммита, и он понял один из мотивов, заставивших ее просить о такой тренировке. Девочка начинала стесняться наготы. Сама она не дошла бы до такого, значит, появилось что-то в ее жизни, о чем Аммит не знал.
– Принцесса, – сказал он. – Для меня вы навсегда останетесь маленькой девочкой.
– Но я ведь не такая и маленькая, – буркнула девочка. Лед растаял. Ирабиль улыбнулась, все еще не решаясь поднять взгляд. – Что теперь будет с моим платьем?
Аммит развел руками.
– Думаю, утром его, как и все остальное, найдет садовник. Милый парнишка, но, боюсь, находка натолкнет его на дурные мысли. Я почувствую – ведь это моя работа. Парнишке придется умереть, вот и все.
Аммит пошел к лестнице, полагая занятие оконченным. Острый слух различил шуршание покрывала и чуть слышный лязг – принцесса наклонилась и подняла медальон.
– Зачем он вам? – спросил Аммит, остановившись. Он не оборачивался, чтобы не смущать принцессу. – Я должен что-то знать?
– Нет, ничего такого, – отозвалась принцесса. – Просто он нужен мне… Для игры.
– Ясно, – сказал Аммит. «Конечно, для игры, – подумал он. – Я должен поверить, что вы все еще играете в игры? Разве что это игры с людьми».
– Аммит! – позвала принцесса.
На этот раз он обернулся – в голосе девочке звучало нечто большее, чем просто смущение.
– Что такое?
– Аммит, я не хочу, чтобы садовник умирал.
Они смотрели друг на друга в лунном свете, и ни один не отводил взгляда. Аммит развел руками.
– Ладно, маленькая госпожа, – сказал он. – Идем искать платье.
***
Через день уходили обозы в город, унося злых, плюющихся людей, а назад возвращали поникших и обессиленных. Жара довершала дело. Стихли на улице крики, прекратились игры и прогулки. С прополкой покончили, предоставив сорнякам волю. «Все равно солнце урожай попалит», – говорили старики.
Только малые детишки все еще бежали на улицу, ища спасения от тоски, поселившейся в домах. Им невдомек, что за беда посетила деревню. Дети просто затаили еще одну обиду на непонятный мир взрослых. Левмир смотрел на них в окно и думал, что еще несколько дней назад носился бы с ними, играя в догонялки или пиная сшитый из тряпок мяч. Сейчас же прятался дома, в спасительной тени, и только мысль о ночи, с ее прохладой и тишиной, немножко бодрила. Как будто сам стал вампиром.
Слабость прошла через четыре дня после донации. Один день Левмир ходил веселым и довольным, а потом его будто каменной плитой придавило: еще два дня, и все повторится. Но будет хуже, как