отдыха мне хочется давно.
Отсидеться, отлежаться, отваляться,
Отдохнуть от бренной этой суеты,
А потом почистить крылья и ворваться
В эту жизнь с полета или с высоты.
Камнем с неба, пусть мне больно – я живая!!!
Силы столько, что чуть-чуть и я взорвусь.
Я смогу, я все смогу, я не сломаюсь.
Дайте срок, я только в щелке отсижусь.
Мамино письмо
Хочу, чтоб написали мне письмо,
Простое, на линованном листочке.
Чтоб в ящике оно нашлось само —
В нём маминой рукой округлый почерк.
Знакомый каждой буквы завиток,
А между строк – тревожусь и скучаю.
Ты, мама, подожди еще чуток,
Приеду скоро, сессию кончаю.
А из конверта домом опахнёт:
Родной до боли, несравненный запах.
Он сердце так тихонечко сожмёт,
Мне б силы, чтоб, чуть-чуть, и не заплакать…
Посланье то хочу держать в руках.
Всё помню! Но таков закон природы,
Что письма на линованных листках
Не так давно совсем ушли из моды.
Хотя прошло всего-то ничего
Каких-то тридцать быстротечных вёсен.
У вечности нет слов… ни одного…
И мамы больше нет… и дом заброшен.
Всё то, что было создано народом
АМЗ распилили на металл. ВСМЗ на очереди?
Все то, что было создано народом,
Тянувшим лямку не единый век,
ПрадЕдов наших детища – заводы,
Решил порушить «богочеловек».
Сравнять с землёй труд целых поколений,
Династий гордость на куски порвать…
А всё из-за своей глубокой лени:
Ломать не строить, строить – не ломать…
Заложники, каких-то там, амбиций,
Иваны, не почтившие родства,
Чьи дети дом заводят за границей,
Чья вера в Русь и Родину мертва,
Вы росчерком пера самовлюблённым
Прикончили грядущие года:
По всем канонам, логики законам
Без фабрик вымирают города…
За злым бесчинством стройной вереницей
Пошли банкротства, распри, дележи…
Железо будем брать мы за границей
И дальше жить в забвении и лжи.
Далёкий сорок первый
Далёкий сорок первый,
Чуть отцвела весна,
И лето долгожданное настало.
Июньским ранним утром
Скончалась тишина,
И по земле разруха зашагала.
А люди уповали,
Что это не всерьёз,
Что день-другой
И выгоним врага мы.
Ведь Левитан (ты слышал?)
Сегодня произнёс,
Что все равно Победа будет с нами!
Да он и не ошибся —
Мы выстояли вновь,
Но длилась та война
Четыре года,
Оставив пепелища
От наших городов
Да след кровавый павшего народа.
И двадцать