облака нежились на солнышке, в васильково-голубой высоте неба. В воздухе были разлиты безмятежность и покой, и, казалось, ничто не может нарушить эту идиллию.
«Скоро Синяя Рыба приведет его, и он совершит то, что предопределено Судьбой, и все наконец-то смогут вздохнуть с облегчением».
Глава Совета Высших сидел в тенистом парке, прислонившись спиной к толстому стволу старого дуба, и задумчиво смотрел вверх, на ажурные узоры листвы. В руках он держал небольшой круглый предмет в толстой металлической оправе, похожий на увеличительное стекло, но не прозрачное, а матовое. Внутри него медленно клубился белый туман, то сворачиваясь в кольца, то собираясь в облака.
Ротсен повернул колесо заводного механизма на три деления назад, и в завихрениях тумана стали проступать размытые образы. Девочка. Она шла под проливным дождем, опустив голову, и, похоже, была чем-то огорчена.
Он задумчиво покрутил пряжку плаща. Что бы это могло значить? Спектралайзер никогда не лгал, но порой в его показаниях разобраться было весьма сложно, а иногда они вообще не имели никакого смысла. И все же он пытался на что-то намекнуть. На что-то очень важное…
В воздухе прошуршало, и крупный желудь пролетел чуть правее от его уха, попав в морщинистую кору дерева. В ту же секунду послышалось торжествующее хихиканье, а вслед за ним – сердитый окрик. На поляну, заливисто хохоча, выбежала белокурая девочка, в пестром сарафане, лет шести-семи на вид. Она убегала от девушки неземной красоты с длинными серебристыми волосами, в которых запутались звезды. Девушка была похожа на фею. Ее длинное белое платье струилось, как предрассветный туман.
Взвизгнув, малышка попыталась спрятаться в высокой траве, но это ей не удалось, потому что ее старшая сестра догнала ее и схватила за руку.
– Кэтти, перестань баловаться! Сколько раз тебе говорить?! Зачем ты бросила желудь в дядю Ротсена?
– Мелли, пусти меня! – девочка попыталась увернуться, возмущенно глядя на сестру. – Мы играли!
– Чтобы я больше этого не видела! – она повернулась к Ротсену и, откинув волосы со лба, устало пробормотала, – Прости. Стоило мне только на минутку отвернуться, как ее уже след простыл. Несносная девчонка! Никакого сладу с ней нет.
«Несносная девчонка», воспользовавшись паузой, выдернула руку и была такова.
Ротсен примирительно улыбнулся:
– Она еще ребенок, Мелли. Ей необходимо играть, ведь только так она может познавать мир. Придет время, она повзрослеет и станет другой.
– Проблема в том, что она не хочет взрослеть! Она хочет навсегда остаться ребенком, значит, она им останется, ты же знаешь.
– Не беспокойся. Она обязательно все поймет. И когда-нибудь она захочет вырасти. Очень часто мы, к сожалению, не отдаем себе отчет в том, что то, что мы хотим, может исполниться, – философски добавил он. – Да и всегда ли мы можем сказать наверняка, чего мы хотим?
Мелани опустилась на траву