Дмитрий Вержуцкий

Тувинские рассказы


Скачать книгу

чьих-то родственников, чиркал и чиркал спичками, пытаясь поджечь кусок раздерганной отсыревшей ваты, выдранной из старой телогрейки. Вата служила, вместе с пучком тоже не очень-то сухих стружек и тонких щепок, в качестве растопки.

      Дров было достаточно – вчера днем все, кроме Петровича, дежурившего по кухне, занимались их заготовкой. Целая гора нарубленных лиственничных сучьев находилась слева перед входом, но до дождя никто не догадался занести их в зимник или накрыть пленкой. Остатки сухих дров, лежавших под нарами, были закинуты в печку перед сном. Спохватились только утром, когда все вокруг уже покрыло глубоким снегом.

      Наконец, в печке-буржуйке загудело и через пару минут по дому стали расходиться волны тепла. На завтрак разогрели вчерашнюю похлебку из последнего куска баранины с остатками риса, гречки и чудом дожившей до сегодняшнего дня картофелиной. Почти половину содержимого похлебки для густоты составлял мелко накрошенный горный лук, в изобилии растущий здесь на каменных осыпях крутых склонов гор. Вообще, продукты еще имелись в достаточном количестве – десятка полтора сухарей, банка сайры, большой пакет с перловкой, с полбутылки подсолнечного масла и килограммовая пачка рафинада. Впятером можно было несколько дней продержаться.

      С некоторыми другими вещами дело обстояло хуже. Чаю оставалось только на один чифир, а махорка у бичей закончилась еще больше суток назад. Табачные стружки и крошки из початой, раздавленной и расплывшейся от воды пачки «беломора», которую выскреб Сергей из кармана энцефалитки, были уже заботливо просушены. Вчера, когда добили последнюю самокрутку, народ устроил тотальный шмон в зимнике, в стоящей рядом кошаре и возле кострища. Все разномастные окурки, выковырянные между бревешек завалинки, из щелей подоконников, под настилом крыши кошары и просто разбросанные по всей территории, были собраны, выложены на лист фанеры, высушены и выпотрошены в один кисет. Пару «козьих ножек» искурили еще вчера. Сегодня утром оставшуюся часть из кисета смешали с табаком из папирос и забили в небольшие «фунтики», каждый на одну порцию. Все шесть фунтиков, нетронутые, лежали сейчас на полке.

      Шагнув за дверь, Сергей сощурился от окружавшей белизны и, немного подождав пока к яркому свету привыкнут глаза, изумленно осмотрелся. Все вокруг было покрыто полуметровой периной мягкого пушистого снега. Ветер почти прекратился, но снег, сильный снег, продолжал идти. С террасы был виден Кара-Суг, уже вышедший из берегов, бурливым потоком несущийся по распадку вниз. Перевал не просматривался, да и в такую непогодь лезть в него казалось слишком опасным. Оставалось ждать улучшения погоды, потому что по другому пути – через ущелье Эльды-Хема, пройти сейчас тоже было совершенно невозможно из-за поднявшейся воды.

      Ведро с похлебкой опустело. Сергей, последним, не торопясь, доел содержимое своей миски, разгрыз оставшуюся корку от сухаря, запил всё кружкой горячей подслащенной