улице, это вызывает у меня желание пустить ему кровь. Ну, так толерантность прежде всего, дело-то житейское! Как священослужители церкви всеобщего порока говорят, не судите, да не судимы будете. Будьте толерасты, и спасётесь! И с амвонов призывают: Старайтесь поиметь всех, это неисполнимо, но похвально, ибо устремления ваши не останутся всуе. Верховное существо с громыхающей пяткой в дупе глубокой следит за всем, и без внимания дела добрые и поступки не оставит! Внезапно захотелось есть. Я взглянул на часы и изумился. Было уже около двенадцати дня. Глухой полумрак в моей квартире создавали задёрнутые на день зелёные плотные драпри. Несколько сделанных под лесные гнилушки в склепах настенных люминисцентных ламп тускло освещали комнату. Я отправился на кухню. Сделанный по последней моде кухонный холодильник, напоминающий собой холодильники первого городского морга, после нажатия красной кнопки, легко и мощно выдвинулся полностью, на всю свою длину. Там было чем закусить. Уже в последнее время украинские кулинары придумали массу новых блюд, как-то: Колорад жареный во фритюре по-Одесски, Рёбрышки москаля, торт-мороженое Мёртвый донбасский ватник, пирог-меренга Гадёныш сепаратистский в желе. Bсё это у меня было! А ещё, взятое прямо с Привоза: колбаса Кровяная, Кровяной зельц и сосиски кровяные любительские! Хороший город этот вот Черноморск! С тех пор как страна распалась на удельные княжества, местный властитель и благодетель Беня Каплеструйскер, ввёл у нас самую широкую демократию, со словами: Вы тут хоть все обдолбитесь, и кровушкой опейтесь, но будьте, шлимазлы, законопослушны. Остальное всё на усмотрение Городского совета под моим руководством! Ну, так демократ ужасный! И он тут самый человечный человек. Идёт, бывало, по городу с охраной, кто к нему, просто на хер посылает, а ведь мог бы и убить! Удивительный просто наш человечище, гуманист, и большая тоже умница. Жаль, конечно, что не вампир, но кровя-таки сосёт, нами не брезгует. В переносном смысле! Налив для аппетита очищенной сорокрадусной, я добавил в хайбол лёд, желток яйца и долил до самого его края кровью. Этот коктейль под названием «Еретик на костре» был у нас очень популярен. Оставив хайбол на столе, я набрал на тарелку всего понемногу, и присел на одноногий винтовой табурет, сделанный в виде «Железной девы»! Стоящее на столике радио играло нечто сумрачно-мрачное. Похоже, что это был Берлиоз. Его «Ночь на Лысой горе» всегда вызывала у меня сердечное томление. Хотелось, то ли кровь кому пустить, то ли ударится в жуткий разврат, и при свете очень даже мощной лампы, поиметь в морге бертраниста в извращённой манере, с последующим распитием его гнилой, с ядком кровушки. Бред, конечно, но я много чего уже в жизни делал такого, что потом вспоминать, и то было стыдно и страшно! Это – пока трезвый! Перекусив, я вернулся в кабинет. Звонок в дверь насторожил. Я, вроде, никого в это время не ждал! Открыв дверь, я увидел странное существо в балахоне, босое, в балаклаве и с бутафорской
