забытые запахи. Мне казалось, что я чувствую запах вареного мяса. У меня от голода свело желудок, но голос Катерины вернул к реальности.
– Петька, поди сюда! – крикнула она. – Как там мясо?
– Уже готово!
– Готово? Так что ж ты молчишь? Сынок, бери кружки и налей каждому горячей юшки. Да не забудь напоить Зайкиного отца!
Отпив половину кружки, она оторвала от своего подола кусочек материала и, смочив его в этом мясном отваре, поднесла его к ротику младенца. Он с жадностью начал сосать намоченную бульоном тряпочку.
– Да! Другого, мил дружок, я тебе предложить не могу. Ты мужик и должен привыкать к тому, что есть. Зоя, возьми дитя и передай своему отцу. Пусть займется делом. Так он скорее поправится и малявке будет веселее. А тебе, дорогая, тоже хватит баклуши бить. С больными я справлюсь сама. А ты вместе с Петькой наведи в телеге порядок, посмотрите, что есть, а то, что не нужно, спрячьте. Первым делом обтяните вон тот каркас брезентом, наверно, у них все так и было до нападения на них этих басурманов. Чтоб им сдохнуть! – и она снова начала креститься.
Когда мы натянули брезент, получилась просторная полость. Она хорошо защищала от ветра. В телеге мы нашли ковры, одеяла, подушки, теплую одежду для взрослых и для детей. Когда я наткнулась на большое количество мужской одежды, я показала ее Пете.
– Петя! Ты посмотри: с ними был мужчина. Наверно, он и есть отец этих детей. Ты только взгляни на этот громадный размер! Да он настоящий великан. Куда же он мог подеваться?
– Наверно, он ушел поохотиться, а этот подлец воспользовался его отсутствием и учинил расправу над бедными женщинами и малыми детьми. Помнишь, как она открыла глаза и просила не убивать ее сына, – ответил Петя.
– Да, ты прав, наверно, так и было. Тогда где он сейчас? Почему не ищет своих?
– А может, он уже нашел это проклятое место. Не волнуйся, след, оставленный лошадью, обязательно приведет его сюда! – уверенно сказал Петя.
– Как было бы хорошо. У малышей будет отец, а может, и их мать поправится…
Несколько добротных ковров мы уложили поверх соломы. Наверх положили матрасы, а на них навалили три огромных пушистых перины. Одеяла и еще несколько перин отложили в сторону, чтобы можно было ими укрыть детей и больную женщину. У этой кибитки была даже брезентовая дверь, которая застегивалась, как изнутри, так и снаружи.
Мне не хотелось оттуда вылезать. От тепла я просто сомлела. Петя вылез наружу и сказал:
– Мама! Там полный порядок, давай начнем их пере
носить в тепло. С кого начнем? Катерина молча вытирала мокрое от слез лицо.
– Петя, покличь сюда Зою.
– Мама, зачем она тебе? Я помогу тебе сам, а она пусть немного поспит, места там на всех хватит.
– Данеяее зову, а зовет наша гостья, – стараясь не выдать своего волнения и страха, громко произнесла Катерина.
Я вылезла наружу. Больная тут же открыла глаза. В них стояла смерть. Но они еще жили, они умоляли, требовали, просили и надеялись. В них