подождать. Со временем станет ясно, от чего он страдает.
Энн отводила взгляд, чтобы не встретиться с дочерью глазами.
– Ступай в сыроварню. Принеси чай из высокой крынки на верхней полке.
– Крапивный чай?
Теперь Энн взглянула на Бесс.
– Да. Помнишь, как его готовить?
Бесс кивнула.
– Тогда скорее.
Девушка оставила брата неохотно, но решительно, радуясь, что мать сочла, что она сможет приготовить для него отвар. Дойдя до двери в сыроварню, Бесс обернулась. Втроем они представляли собой пронзительную картину: мать, опустившаяся на колени у постели больного сына, отец, стоящий рядом. Бесс увидела, как Джон, не отводя глаз от Томаса, потянулся и погладил Энн по щеке. Мать прихватила его руку и тесно прижала к лицу. В это мгновение Бесс поняла, осознала по одному незаметному, но красноречивому движению, что ее брат в смертельной опасности.
К утру Томасу, казалось, не стало ни хуже, ни лучше, но он стал беспокойным. Ворочался в постели, менял позу в тщетных попытках найти положение, в котором будет не так больно. Маргарет собирала в курятнике яйца. Джон уехал в Бэтком на рынок, продавать сыр. Энн и Бесс сели за кружево, чтобы быть подле Томаса. Внезапно он спустил ноги на пол и попытался встать. Обе женщины бросились к нему.
– Томас, – мать положила руки на его плечи, – тебе надо отдыхать. Не пытайся вставать.
– Нет!
В его невнятной речи звучал гнев.
– Пора приниматься за работу, матушка. Нельзя, чтобы все делал отец.
– Ты болен, – прошептала Бесс. – Отец справится, пока ты не выздоровеешь.
Томас не унимался, он боролся с ними, обретя необъяснимую силу.
– Пустите! Я хочу выйти! – крикнул он, ковыляя к двери и явно не сознавая, что не одет.
Походка у него была шаткая и беспорядочная, отчего он цеплялся за мебель и стены.
– Томас! – позвала Энн.
Они с Бесс попытались убедить его лечь, и снова безуспешно. Теперь он бредил, извергая поток бессвязных слов, точно говорил с кем-то невидимым. В конце концов парень ухватился за щеколду и распахнул дверь. Бесс боялась, что он выйдет из дому – что с ним тогда случится? – но этого ему не дали. Джон ступил на порог, ведя сына обратно в дом. Он развернул Томаса, твердо, но бережно, и направил не обратно в постель, а к двери в спальню.
– Идем, Томас, – мягко произнес он, – ты усердно трудился. Теперь отдохни.
Бесс и Энн пошли следом и помогли мальчику лечь в кровать. Томас, казалось, утомился и сразу забылся беспокойным сном.
Джон взял Энн за руки.
– Я был в деревне, – сказал он.
На лице матери отразился вопрос, но заставить себя выговорить слова она не могла.
– Заболели и другие, – подтвердил Джон. – Некоторые уже умерли.
– Сколько? – прошептала Энн.
– Пока одиннадцать.
– Боже милостивый…
Кровь отлила от лица Энн.
Бесс больше не могла молчать.
– Мама? Что это? Что происходит?
Энн смогла