перед собой свою трубку. Лицо его было мокрое, рот открыт и перекошен. Я оглянулся на стену. По стене текло черное. Я снова посмотрел на мальчика. Он медленно поднимался, не опуская трубки.
– Что-то ты, брат, нервный, – произнес я.
– Вы стойте, где стоите, – хрипло сказал мальчик. – Я вашего имени не называл.
– Да уж куда там, – сказал я. – Ты и своего не называл, а палишь в меня, как в чучело.
– Вы стойте, где стоите, – повторил мальчик. – И не двигайтесь. – Он попятился и вдруг забормотал скороговоркой: – Уйди от волос моих, уйди от костей моих, уйди от мяса моего…
– Не могу, – сказал я. Я все старался понять, играет он или действительно меня боится.
– Почему? – растерянно спросил мальчик. – Я все говорю как надо.
– Я не могу уйти, не двигаясь, – объяснил я. – И стоя, где стою.
Рот у него снова приоткрылся.
– Хугер, – сказал он неуверенно. – Говорю тебе, Хугер: сгинь!
– Почему Хугер? – удивился я. – Ты меня с кем-то путаешь. Я не Хугер, я Иван.
Тогда мальчик вдруг закрыл глаза и пошел на меня, наклонив голову и выставив перед собой свою трубку.
– Я сдаюсь, – предупредил я. – Смотри не выпали.
Когда трубка уперлась мне в живот, он выронил ее и, опустив руки, весь как-то обмяк. Я наклонился и заглянул ему в лицо. Теперь он был красный. Я поднял трубку. Это было что-то вроде игрушечного автомата – с удобной рифленой рукояткой и с плоским прямоугольным баллончиком, который вставлялся снизу, как магазин.
– Что это за штука? – спросил я.
– Ляпник, – сказал он угрюмо. – Дайте сюда.
Я отдал ему игрушку.
– Ляпник, – сказал я. – Которым, значит, ляпают. А если бы ты в меня попал? – Я посмотрел на стену. – Надо же, теперь это за год не отмыть, придется стену менять.
Мальчик недоверчиво посмотрел на меня снизу вверх.
– Это же ляпа, – сказал он.
– Да? А я-то думал – лимонад.
Лицо его приобрело наконец нормальную окраску и обнаружило определенное сходство с мужественными чертами генерал-полковника Туура.
– Да нет, – сказал он. – Это ляпа.
– Ну?
– Она высохнет.
– И тогда уже все окончательно пропало?
– Да нет же. Просто ничего не останется.
– Гм, – сказал я с сомнением. – Впрочем, тебе виднее. Будем надеяться на лучшее. Но я все-таки очень рад, что ничего не останется на стене, а не на моей физиономии. Как тебя зовут?
– Зигфрид, – сказал мальчик.
– А подумавши?
Он посмотрел на меня.
– Люцифер.
– Как?
– Люцифер.
– Люцифер, – сказал я. – Велиал. Астарет. Вельзевул и Азраил. А покороче у тебя ничего нет? Очень неудобно звать на помощь человека по имени Люцифер.
– Двери же закрыты, – сказал он и отступил на шаг. Лицо его снова побледнело.
– Ну и что?
Он не ответил и снова начал пятиться, уперся спиной