еще за минуту принимавший как должное божеские почести, теперь корчился в муках агонии и плакал, как женщина, как дитя. Да, Ирод плакал!
Слуги и приближенные подбежали к нему и подняли его на руки.
– Унесите меня отсюда! – простонал он.
И глашатай громким голосом прокричал:
– Царя постиг жестокий недуг, игры закрыты! Народ, расходись по домам!
Сначала все замерли на своих местах, пораженные страхом, не находя слов для выражения своих чувств, но вдруг по рядам зрителей пробежал шепот, точно шелест листьев перед сильной бурей. Он крепчал, нарастал, и вот сотни голосов огласили воздух:
– Христиане! Христиане! Это они напророчили смерть царю, накликали на нас беду! Они – колдуны и злодеи! Убейте их! Пусть они умрут все! Смерть, смерть христианам!
Словно волны морские, хлынула многотысячная толпа на арену, к осужденным христианам. Но стены арены были высоки, а все входы и выходы закрыты. Толпа волновалась и бушевала, но дорваться до христиан не могла. Люди напирали друг на друга, лезли на стены, срывались, падали; другие наступали на них, давили, топтали, падали, а их давили другие.
– Пришел наш смертный час! – воскликнул кто-то из назореев.
– Нет, все мы еще живы! – отозвалась Нехушта. – Все за мной, я знаю выход! – Схватив Рахиль поперек туловища, она потащила ее к маленькой дверке, которая оказалась незапертой и охранялась только одним тюремным сторожем, тем самым вероотступником, который накануне издевался над христианами.
– Назад! – крикнул он грозно и занес копье над Нехуштой, но та проворно пригнулась, и копье скользнуло высоко над ее спиной, она же пырнула его своим ножом. Страж повалился на землю с громким криком, но христиане уже хлынули в узкий проход и затоптали его ногами в безумном страхе. Далее за проходом был вомиториум (вход в римские амфитеатры); оттуда христиане вырвались уже беспрепятственно на улицу и смешались с многотысячной толпой, бежавшей из амфитеатра. Некоторые упали и были затоптаны, других же уносил людской поток. Таким образом Нехушта и Рахиль очутились на широкой террасе, обращенной к морю.
– Ну, куда же теперь? – простонала Рахиль.
– Иди за мной, не останавливайся, спеши! – молила Нехушта.
– Что же станется с остальными? – тихо вымолвила молодая женщина, оглядываясь назад на рассвирепевшую толпу, избивающую попадавшихся им в руки христиан.
– Храни их Бог! Мы не можем их спасти!
– Оставь меня, Ноу, беги, спасайся!.. Я выбилась из сил… Больше не могу! – И в изнеможении Рахиль упала на колени.
– Но я сильна! – прошептала Нехушта и, подхватив лишившуюся чувств Рахиль на руки, кинулась вперед, крича громко и повелительно:
– Дорогу! Дорогу моей госпоже, благородной римлянке, ей дурно! – И толпа расступалась, давая ей дорогу.
Глава III
Уговор
Благополучно пробежав всю выходящую на море террасу, Нехушта со своей ношей очутилась в узкой боковой улице, пролегающей