не достал, остановился на шестерке, оставил у нее на пузе пару смачных черных отметин.
– Газовую Даму звать не надо, – говорил Петька, – она появляется так вдруг, без предупреждения, как чума.
– Чума всего лишь острая инфекция, – заявил умненький Марик, – и ничего она без предупреждения не является, ее разносят тарбаганы, суслики такие, и блохи. Вдруг – это когда бандит на улице нож в спину воткнет или кирпич на голову свалится.
– Значит, как урка, – рассердился Петька, – не мешай рассказывать.
В общем, она появляется, вытягивается откуда-нибудь такая прозрачная рука, обмотанная газовым шарфом, и начинает им махать вслепую. Кого заденет, пометит, может когда-нибудь за ним вернуться. Кого плотно обмотает – тот непременно вскорости умрет от удушья, или повесят его, или от газа угорит – что-нибудь такое.
– Еще может быть дифтерит, – вставил Марик, – но он сейчас редко встречается.
– Не зовите смерть, – прошамкала проходящая мимо бабка, глянув на них белыми глазами, – чего доброго услышит.
Она уже прошаркала за гаражи – бабка незнакомая, и глаза у нее страшные, будто бельмами затянутые, но тем не менее зрячие. Потом их с Мариком одновременно выкрикнули с балконов, пора было идти за музыкалку, выносить мусор. Мусорная машина приезжала в половину восьмого, если не опаздывала. Они с Мариком шли между гаражей, кидались на меткость зелеными абрикосами, когда вдруг между двумя коробками, обитыми ржавеющими листами железа, потянулась рука в широком холщовом рукаве, на руке болтался завязанный мертвой петлей белый тонкий шарф. Рю завизжала и нырнула вниз, глотая пыль, поползла по-пластунски в сторону звона, возвещавшего приближение мусорки, к людям. У последнего гаража подскочила и понеслась бегом, волоча за собой ведро. А Марика зацепило всерьез, осалило бегущего, прогладило по обеим ногам, по животу…
– Чёрт-те во что играете, – проворчала злая соседка Клава, – грязные, как негритосы.
В ту же ночь Марика накрыло приступом астмы. Он в самом деле едва не задохнулся, потому что Мариэта Львовна, его бабушка, никак не могла припомнить, куда положила ингалятор. Нашелся он, когда скорая была уже в пути, в кармане фартука с ромашками, отдыхавшего на гвоздике в кухне, слева от раковины – Мариэта Львовна была совсем немного педанткой.
Еще долго Рю и Марик боялись гаражей и шли к мусорке в обход, огибая музыкалку по периметру. Потом Рю придумала начертить мелками посреди асфальта полосу безопасности, «заговоренную», и ходить только по ней, – ну, как в сказках: человек, чтобы спастись от чертей, рисовал круг и не выходил за его границы. Действительно помогало, внутри цветной полосы страшно не было. Потом и вовсе отпустило – полоса стала не нужна, и все вернулось на круги своя. А про Газовую Даму Петька больше не рассказывал, на всякий случай. Рю потом пришла к выводу, что это он их с Мариком разыграл, но признаться боялся. Так и успокоилось, до той ночи. Усики стрелок на часах