Слово о Вере Алексеевне Зашихиной. О великой народной целительнице Русского Севера
А нас торопят, подталкивают закоперщики лиха ко краю, нас улещивают сладкими словами, дескать, как мирно и ладно лежать в могилке-то; но мы не поддадимся обманчивым посулам, но растопыримся локтями и саму чёрную немочь, что грает над нами, сживем со свету в ямку…
Как ни грустно помыслить, но простой народ даже в Боге живёт от нас, умственников, как бы осторонь, не припускает к себе близко, то ли остерегается проказы и обманки, то ли устал от переменчивой господской науки.
Деревня к Богу подходит просто, без особого искуса и литературного тумана, не старается проткнуться в сердцевину книжной веры, чтобы не ошалеть, не задохнуться в ней.
По их беззатейной православной вере восседает вживе в небесной горенке бородатый Дедко, сам Бог Саваоф, а возле на лавке притулились Иисус Христос со Святым Духом и дозирают с горних вышин за тобою, чтобы не сблудил ты, не оплошал.
Крестьянину ведомо, что каждая из овчушек великого земного стада видна Господу, и бич Пастуха, пока безмолвствуя, лежит возле локтя, поджидая Судного дня… Но в этой земляной простоте таится древняя мудрость, до сей поры ещё не понятая глубоко ни священством, ни просвещённым горожанином, мистически ускользающая «меж пальцев».
В картинах Хорошавиной много женщин, молодых и изжитых. Женщины-роженицы более цепко связаны чувствилищем с матерью-землею и, несмотря на внешнюю закорелость, исполнены глубинной мистики чрева.
Одна из них – травница Вера Алексеевна Зашихина из Белой Слуды. Издалека к ней попадает народ, чтобы снять недуги. Ещё с детства жило в Зашихиной крохотное зёрнышко «причуды», лежало в груди, не прорастая. Однажды, в девчонках ещё, играли на лугу, подружки сплели венок и возложили Вере на голову, и она вдруг заплакала: «Ой, что же вы наделали, сорвали цветы, а они ведь живые. Цвели бы и цвели, никому не мешая!».
Вера Алексеевна жила на белом свете неприметная, как все, многие годы до пенсии работала в совхозе «осеменатором», не зная о своём даре. Но постоянно переживала, осеменяя коров, что делает не Божью работу. И вот случилось, заболела так тяжело, что с кровати долго не могла подняться.
Только полегчало, вышла на крыльцо, а мимо идёт соседка, и Вера вдруг как бы по-особенному прозрела и увидела женщину насквозь: вот сердце бьётся, вот почки, селезёнка…
С той поры открылся не только дар ясновидения, но стала женщина слышать голос Бога.
«Однажды лечу мужика и слышу громкий гудок, и явственно вижу, как идёт по морю белый пароход. А мужик-то и не знает, что мне видение. – Зашихина рассказывает каким-то раздумчивым учительным тоном, без спотычек и бунчанья, лишь на время плотно закрывая глаза и погружаясь в себя. – И мне тут голос: «Смотри, дочь моя, вот сейчас судно может потерпеть крушенье». – «Но там так много народу и все они погибнут». И голос мне: «Найдётся среди них человек, что поднимет руки, попросит помощи у меня ради будущей жизни, и все будут спасены». А я говорю: дескать, берег вижу недалеко… Какие-то вроде