его идёт через старинный мост над петляющим Орбом и заканчивается через несколько минут возле тёмной громады Собора. Ники оставляет машину, медленно поднимается по ступеням широкой лестницы, ведущей к дверям храма, и прислушивается, замерев. Ему мерещится тихое пение, доносящееся откуда-то сверху, хотя он точно знает, что в это время служба уже закончена. За разноцветными витражами храма мерцают тёплыми огоньками свечи, окутывая Доминика ощущением мира и покоя. Ники бросает взгляд на прадедовы часы и ощущает укол совести: почти полночь, а он обещал Веронике забрать её в десять. С Кейко он совсем забывает о времени.
– Всё равно дома ей хуже, чем здесь, – оправдываясь, говорит он сам себе и нажимает неприметную кнопку звонка слева от двери главного входа.
– Неправ тот, кто говорит, что мы первые сильно прогневили Всевышнего. Бог и прежде гневался на этот маленький мир, уничтожал своё творение и начинал всё заново. Только история помнит случай, когда Богу явилось чудо и удержало мир от крушения.
Молодая женщина в бесформенном пышном платье с капюшоном бесшумно проходит вдоль ступеней, ведущих к амвону. В её руках кувшин, полный воды. Она поднимается на цыпочки у одной из колонн, отделяющих левый неф от центрального, и поливает цветы, растущие в подвесной корзине. Напоив их, переходит к другой колонне, за ней – к следующей.
Со скамьи для прихожан на неё внимательно смотрит мужчина. Ему за сорок, он высок, широкоплеч и в тёмном одеянии священника кажется грузным. Чёрные волосы с щедрой проседью, грубые, словно вытесанные из камня черты лица, суровый и тяжёлый взгляд… но сейчас мужчина смотрит на маленькую женщину в нелепом платье – и он почти красив, потому что его лицо словно озарено светом.
– Всевышнего трудно удивить, Веро, – замечает он, и его зычный голос рокотом разносится по Собору.
– Но иногда удаётся, – возражает она. – Ты хочешь эту историю?
– Конечно. Как и любую из твоих историй.
Женщина скрывается в правом нефе и возвращается уже без кувшина. Садится на скамью рядом со священником, снимает ботинок, упираясь носком в пятку. Священник присаживается перед ней на корточки, расшнуровывает и снимает второй ботинок, бережно массирует маленькую, как у ребёнка, ступню.
– Ты рассказывай, – просит он, забирая обе её стопы в свою большую ладонь.
Женщина сбрасывает капюшон, поправляет светло-пшеничные волосы, собранные в строгую причёску, и продолжает:
– Однажды Бог очень устал. Терпение Его воистину безгранично, но от того, что тебя никто не слушает, очень легко утомиться и опустить руки. Он же тоже чувствует, раз мы созданы по Его образу и подобию. Он устал и решил начать с самого начала. Собрал все на свете ветра в один исполинский Ураган и обрушил его на мир.
– Веро, ты путаешь, – священник с укоризной качает головой. – Это был Потоп. Не ураган.
– Потоп