любом случае, до сих пор она оставалась живой, засыпала в комнате с видом на закат, приспосабливалась, учила себя не унывать, постигала искусство гримировки. Как из «Избирательного сродства» Гёте [6] вышла красная нить, так и из одиноких горьких дней вышла теперешняя Маруся.
Одно время она пыталась найти хоть кого-то из родных. Ездила по старым адресам, спрашивала, посылала запросы от имени брата, писала, звонила, рисковала свободой.
Всё без толку. Не осталось никого, кто мог бы прижать её к себе, пожалеть, выслушать, рассказать, обнять, утереть слёзы, понять. Никого, с кем она могла бы разделить горечь одиночества. Никого.
Поначалу она с замиранием сердца читала в новостях, как её ровесниц (и даже младше) распределяли в Центры. С каждым днём представительниц женского пола на улицах становилось всё меньше. Сперва Маруся удивлялась дням, когда не встречала ни одной девочки или бабушки. Потом дни превратились в недели, недели – в месяцы, и так далее пока женщины не исчезли навсегда.
За каких-то полгода мир изменился окончательно и бесповоротно.
Глава 2. Бар «Афродита»
Как тонко подметила одна из героинь Элизабет Гаскел [7], людям свойственно экономить на тех или иных мелочах. Тщательно сберегая ржавую копейку и досадуя на неудачи в сём предприятии, человек может бросать при этом сотни и тысячи рублей на другие пустые затеи.
Мисс Мэтти Дженкинс [8] берегла свечи, а Марусиной страстью было топливо. Оно недёшево ей доставалось, поэтому она тряслась всем телом словно Голлум [9], когда заправщик неаккуратно проливал несколько капель на грунт. Непозволительное мотовство всякий раз оставляло горький осадок и портило любой удачный день. Необходимость прогрева мотора была источником вечных мучений. Если машина вынуждена была простаивать с включенным двигателем, Марусино раздражение не имело границ.
Сев в авто, Маруся откинула козырёк и заглянула в зеркало. Вот бы умыться, надеть короткую юбку и тонкие, телесного цвета чулки, как у женщин в телевизоре. Как же она им завидовала! Их свободной жизни, массовому поклонению, успеху, уверенности в будущем! У таких девушек не шелушились губы, не слоились ногти. А руки? Красивые ухоженные руки – были предметом особой Марусиной зависти. Когда она видела изящные ладони без царапин, заусенцев и въевшейся грязи, ощущала себя Марьяной из «Посёлка» Булычева [10], которая глядя на руки землянок думала, что у них гладкая кожа, потому что они никогда в жизни не снимали перчаток.
Раздражённая, Маруся вернула козырёк на место. Нечего предаваться глупым мечтам. Зависть – не есть хорошо! Ни Сальери [11], ни Чартков [12], ни дочери короля Лира [13], ни две сестрицы под окном [14], ни Сомс Форсайт [15] – никто из завистников в жизни не преуспел!
Она неторопливо вырулила с площадки, объехала дом с западной стороны,