Может, какой-то заплутавший егерь идет по снегу и его сапожки чуть поскрипывают.
Клодия замерла, услышав, как кто-то раздвигает ветви елей на проходе в пещеру. Кто-то то ли выругался, то ли пробурчал себе под нос проклятие. Неприятный ворчливый звук слился в ее ушах в один сплошной пугающий гул, а потом чьи-то когти заскребли по дну пещеры. С таким же режущим скрежетанием железо скребется о железо. Девушка боялась выдать себя хоть звуком. Быть может, оно ее не заметит. Круг защит ее. Она знала, что нечисть не сможет преодолеть начерченную линию, надо только не смотреть в сторону вошедшему, но она не смогла удержаться от искушения и глянула исподлобья в сторону входа. При свете костра она сможет разглядеть его. И в конце концов, может, это не демон, а всего лишь какое-то жуткое одичавшее животное.
Оно ползло в направлении костра. Длинные искривленные когти ловко цеплялись за землю, оставляя глубокие рытвины. Эти когти сверкали, как червонное золото. Клодия никогда не видела ничего подобного и ее глаза широко распахнулись от изумления.
Существо пригнуло уродливую большую голову к земле и тяжело пыхтело. На его скулах и шее обрисовывались под рябой кожей такие же золотистые кости. Это не животное, на нем одет какой-то истрепанный рваный балахон сообразила девушка и зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть от страха и отчасти сдержать тошноту. В тяжелой ноше, которую чудище тащило на спине она узнала тушу, недавно убитого ею вепря. Кишки вывались из распоротого ее ножом брюха. Толстая шкура закоченела, а от мяса прокушенного волком исходило густое неприятное зловоние.
Зачем оно тащило сюда эту падаль? Конечно, же Клодия не осмелилась бы задать этот вопрос самому существу. Она предпочитала молчать и ничем ни звуком, ни вздохом не выдавать своего присутствия рядом.
Оно не должно меня заметить, ведь я внутри круга, повторяла она про себя так часто и с таким отчаянием, будто твердила молитву. Боясь дышать, она следила за тем, как длинный раздвоенный, как жало язык слизывает запекшуюся кровь с порезанной шкуры. Язык проворно скользнул под разрез с чавканьем пробуя остатки не вывалившихся внутренностей.
Что это за голодное золотое существо, ни человек и ни зверь, а сам дьявол. Он слишком занят поглощением еды, чтобы заметить что-то другое, но у него скорее всего острый человеческий разум, вскоре он поймет, что кто-то развел костер, что какая-то девушка истекает кровью вблизи костра. Оцепеневшая Клодия заволновалась. Она уже проклинала волков, которые устроили ей кровопускание, проклинала вепря, оцарапавшего ей плечо и теперь ставшего пищей.
Клодия почти слышала, как куранты на далекой городской башне пробили полночь или какой-то другой час, а вдруг это ее сердце стучит так гулко и с такой безнадежностью. Если это сам дьявол, то надо вспомнить слова молитвы и он исчезнет, уберется обратно в ад, но заветные слова никак не вспоминались. Скрежет когтей о пол, как будто не допускал в пещеру никаких других звуков. Может, оно уползет назад, может,