к Серилле, будет она со мной говорить? Или меня как предательницу убьют прямо на месте?
В глазах юноши боролись отчаяние и стыд.
– Я… я не знаю, – выдавил он наконец. – Я вообще ни за кого из моих былых друзей не поручусь, на что он способен, а на что нет. Вот тебе пример: торговца Доу нашли висящим в петле. От его детей и жены – ни слуху ни духу. Поговаривают, будто он повесился, когда увидел, что все идет не по его замыслу. А другие считают, что это собственные шурья его вздернули, чтобы срам с себя смыть. И вообще пересуды об этом, как бы тебе сказать, не приветствуются.
Роника некоторое время не отвечала. Что ж, она могла еще какое-то время укрываться здесь, на руинах родового гнезда, и когда в конце концов ее убьют, пересуды об этом событии тоже быстро затихнут – как не слишком приветствуемые. Можно, конечно, и другую ухоронку себе подыскать. Но зиму не уговоришь повременить с наступлением, да и решение она уже приняла. Насчет смиренной кончины. Значит, получается, что остается только в открытую бросить «им» вызов. Глядишь, еще и высказаться удастся, прежде чем кто-нибудь ее грохнет.
– Ты можешь передать от меня записку Серилле? – спросила Роника. – Где она поселилась?
– В бывшем доме Давада Рестара. Но я… Пожалуйста, Роника. Такая записка… я не посмею. Мой отец… стоит ему только прознать…
– Ну да. Конечно, – оборвала она его путаные извинения. Она понимала, что может насмерть застыдить Сервина и тем вынудить его исполнить ее волю. Это было бы проще пареной репы. Стоило лишь упомянуть, что в случае отказа Малта назвала бы его трусом. Нет. Использовать бедного мальчика и, возможно, пожертвовать им во имя собственной безопасности? Еще чего. Она пойдет сама.
Она и без того пряталась слишком долго.
Роника поднялась на ноги.
– Отправляйся домой, Сервин, – сказала она. – И сиди там. Слушай своего папу, он плохого не посоветует.
Юный Трелл медленно встал. Некоторое время он пристально разглядывал бабушку своей Малты, потом смущенно потупился.
– Ты… тебе здесь… в смысле, ты хорошо устроилась, одна-то? У тебя есть что покушать?
– У меня все в порядке. Спасибо, что спросил.
Забота Сервина странным образом растрогала Ронику. Она как бы свежим взглядом окинула свои руки, перепачканные и натруженные постоянной возней в огороде, с траурной каймой под ногтями. Зрелище было не из приятных. Ей сразу захотелось убрать руки за спину, но она не поддалась этому побуждению.
Сервин тяжело вздохнул:
– Ты передашь Малте, что я приходил? Что я о ней беспокоился?
– Обязательно передам. Дело за малым, мне надо только ее снова увидеть, а этого, боюсь, еще долго не произойдет. Ладно, Сервин, поторопись домой. И обещай мне, что отныне будешь во всем слушаться папу. У него, надобно думать, и так забот полон рот, а тут еще ты начнешь голову в петлю совать!
Эти последние слова заставили его расправить плечи и вызвали едва заметную улыбку.
– Я