обжить по общим образцам, ибо зачем изобретать велосипед…
Даже в момент превалирования в общественном сознании установки на суверенность отечественного культурно-исторического типа высказывание «Россия – не Европа» в целом воспринимается как что-то совершенно немыслимое. Хотя сама география страны свидетельствует за правоту этого тезиса. Кстати именно география России часто воспринимается основным препятствием для ее европейскости. Поэтому подспудно проводится мысль, что ее гигантское пространство является наследием прошлого, которое в идеале должно быть преодолено, тем более, что есть пример недавнего преодоления географического прошлого Советского Союза. Появляются мысли о неединой стране, о России за Уралом, которая рано или поздно будет поглощена Китаем, то есть тем самым Востоком, который в противоположность прекрасному Западу представляется темной, опасной и недружественной силой.
В новой мировой реальности, сформированной после падения СССР, превалирует западная романтическая теория центра, поддерживаемая монополией глобальных СМИ. России был предложен четкий ультимативный вектор – европеизация. Но, по всей видимости, в силу изначальной ущербности и деградации, которая здесь проходила все годы советской власти, этот добрый жест не был в полной мере оценен, и страна не ухватилась за эту спасительную палочку. Она стала все очевиднее сказываться в сторону греховной периферии, что грозит ей стать изгоем для мировой семьи народов.
Лишенная статуса центра территория превращается в периферию (закат цивилизаций, империй), где бродят хтонические чудовища – пресловутая «рашка говняшка». Через пространственную мифологию внедряется «идеологическое манихейство» (термин Александра Панарина). За той или иной территорией закрепляется однозначная характеристика добра либо зла. Так в свое время после сбитого южнокорейского «Боинга» СССР был объявлен «империей зла».
С этих позиций восприятие русского пространства отразилась в формуле Базарова: «Сперва нужно место расчистить». Провинция, периферия – это по факту практически пустыня, там нет ничего здорового, о чем следовало бы сокрушаться. Излечить эту территорию возможно лишь радикальными методами. Все последние десятилетия стране-изгою назначается лечение в виде бомбардировок.
Ощущение центра в себе носит и русский западник, русский либерал. Он переживает самоположение центра, а значит, прогрессивного человека, противоположного темному профанному миру большинства с греховной периферии. Это самоощущение дает нашему либералу право на менторство, на категоричность, он ощущает себя практически воином в стане агрессивных аборигенов. Чтобы выжить, ему необходимо четкое осознание, что Запад – это безусловное добро, в Восток – зло и несовершенство. Эта аксиологическая оппозиция становится его религией.
К примеру, журналист Матвей Ганапольский отреагировал