Я люблю тишину.
У собора старушки продавали платки. Какой-то ребенок лет трех подошел к нам и бросил резиновый мячик. Аня поймала мяч и тихонько катнула его обратно. Мальчик схватил мячик и засмеялся. Аня улыбнулась ему.
– А собор работает? – спросил я.
– Да. Хочешь зайти?
– Я два раза был в Питере, но туда не заходил, – сказал я.
Внутри было прохладно и тихо. Рядом с нами женщина в красном пиджачке и очках, показывая на икону, пыталась что-то объяснить иностранцу на ломаном английском. Ее громкий шепот заставлял присутствующих озираться. Мы пробыли с Аней в храме десять минут и вышли.
На другой стороне проспекта я увидел кофейню.
– Ты не проголодалась? Съедим по пирожному? – спросил я.
– Давай, – сказала Аня.
*
В кофейне мы, взяв по торту и кофе, заняли место у окна. Столик выбрала Аня. Я сделал глоток – кофе был горячим, терпким и горьким. Потом сказал:
– Я выбрал бы точно такой же столик.
Аня улыбнулась:
– Именно поэтому я сюда и направилась. Я все помню. Тебе нравится сидеть у окна. Ты мне об этом писал.
Она отделила ложечкой кусочек торта. Украшавшие торт ягоды вишни Аня перед этим отложила на край блюдца.
– Не любишь вишню? – спросил я.
– Наоборот – обожаю. Просто привычка с детства. Тогда, кушая что-либо, я любила откладывать самое вкусненькое под конец. Если это была картошка с курицей, я сначала съедала картошку, а затем лакомилась курочкой. Если плов – съедала рис, оставляя мясо.
Аня отправила кусочек торта в рот. Потом сказала:
– Брат всегда подсмеивался надо мной. Тянулся к моей тарелке ложкой, делая вид, что съест оставленное мной сам. А я, нервничая, плакала и звала маму. Мы вообще с братом в детстве «воевали» страшно. Но это так, любя.
Она посмотрела в окно. Потом продолжила:
– Если бы не он, я бы до Питера, наверно, так и не добралась. Хотя тягу к городу я ощущала с самого детства. Знаешь, какая книжка была у меня любимой в детстве? «Медный всадник» Пушкина. Из-за иллюстраций. Там были шикарные картинки: Зимний дворец, Петропавловская крепость, Исаакиевский собор… С этого, наверно, все и началось.
Аня взяла чашку с кофе и перед тем, как сделать глоток, спросила:
– Ты давно в Москве живешь?
– С семи лет, – сказал я.
– И как она тебе?
– Скорее, у меня к Москве не любовь, а привычка. Но привычка сильная. В другом городе я жить не смог бы.
– А я в Москве еще ни разу не была. Я вообще мало где была. Не люблю поездок. Насквозь домашний человек.
В кофейне, где звуковым фоном был нестройный гул голосов, вдруг включили музыку. Я прислушался. Это был Брюс Спрингстин «Streets of Filadelfia». Аня задумчиво, глядя в окно, трогала колечко на своем пальце. Потом сказала:
– Когда брат поступил в Питерский университет и поселился в общежитии, мы с мамой