губы.
– Не говори! Когда я пас казенный табун в песках под Гученом, в бурные ночи волки часто (подходили совсем близко, пользуясь шумом и тем, что собаки прятались, носы у них песком засыпало и чутье ослабевало. Приходилось самим за собак быть.
– А разве здесь есть волки? – поинтересовался Пао.
– Как не быть! Где хуан-янг, там и волк! – сказал Лю Пи.
– Как бы не съели сегодня ишачка с мельницы надзирателя, – заметил Мафу. – Он что-то раскричался перед бурей.
– Если съедят, завтра нам не придется молоть нашу руду, – сказал Пао.
Покончили с ужином, убрали котел, заменив его чайником. Вечером и мальчики участвовали в чаепитии, проворно вылизав свои чашки после сальной воды. Старшие закурили, младшие поглядывали на них с завистью.
Подземные духи
Лю Пи выколотил горячий пепел на ладонь, положил новую порцию табаку, раскурил тем же пеплом и, выпустив клуб дыма, начал почти шепотом обещанный рассказ о демонах.
– Случилось это в Дагуне лет восемь назад. Это рудокопный поселок к востоку от нас, в конце Джаира. Там богатое золото, но воды на тридцать ли[10] кругом нет. Дикое место – скалы, щебень, даже полыни мало, так что с топливом худо. И жилы своенравные, как женщины. То вильнет вправо, то влево, то раздвоится; пойдешь по одной ветви – становится все тоньше и пропадет; вернешься на другую – то же самое. Ну, думаешь, пропала твоя шахта. Но вот, где-нибудь сбоку, если поискать зорко, найдется прожилок с хорошим золотом. Доверишься ему – и он вознаградит, раздуется опять в настоящую жилу. Но работа там трудная, не то, что у нас.
– Ну, и здесь не сладко, – проворчал Мафу.
– Нет, здесь жилы правильные и золото хорошее, нечего роптать на судьбу, – продолжал Лю Пи. – Так вот, имел я в Дагуне отвод в компании с одним рудокопом из Хами. Звали его Фу Пян. Он был длинный и тощий, сгорбленный, как кочерга, но хороший работник, и золото в жиле умел находить отлично. «Оно, – говаривал он, – свой запах имеет, я его чувствую».
Ну, так вот, однажды мы с ним ковыряли кварц в нашей шахте, недалеко друг от друга, искали жилу по боковым веточкам, потому что главная потерялась. В глубину нельзя было уже идти – под ногами вода, шахта старая, три раза перед нами ее уже бросали. Оставалось еще недоработанных пять размахов[11] по длине в одном боку и два размаха в вышину. А нам досадно. Ну, ковыряли, ковыряли – все напрасно, нет золота.
Вот Фу Пян и рассердился. Бросил кирку прочь и крикнул: «Чтоб дракон проглотил тебя, проклятая жила». Совсем забыл он в гневе, что в шахте нельзя так говорить. И чуть он сказал эти нехорошие слова, как над ним загремело, зашумело, и большой камень, больше нашего котла, прямо ему на ногу скатился.
Лю Пи замолк. Помолчали слушатели, потом Мафу спросил с легкой насмешкой в голосе:
– Это подземный демон в него камнем швырнул, полагаешь ты?
– А то кто же!
– Просто камень скатился. А у нас бывало это не раз.
Лю Пи презрительно пожал