во рту и страшно першило в горле. Заметив это, сидящий в центре сделал знак, и один из солдат подал ей большую кружку воды, которую она выпила одним махом. Солдат забрал кружку и удалился. В помещении осталась только Олиона и десять непонятных фигур.
– Кто ты? – бесстрастный холодный голос исходил от сидящей в центре фигуры, – и как оказалась здесь?
Олиона сразу же узнала манеру разговора миркутянских жрецов.
– Я попала сюда случайно, – сказала она, пытаясь угадать, что скрывается под капюшонами, – приехала в гости и требую меня отпустить!
– Не лги нам! – жрец приподнялся на месте, – нам все известно про тебя!
Он потянул висящий сверху шнурок, и в боковую дверь танцующей походкой вошла красивая женщина, в которой Олиона узнала ту, которая в камере давала ей воду в черепке. Только теперь она была ярко накрашена и разодета в шикарное платье, искусно сделанное из птичьих перьев.
– Я все слышала. Лживая тварь! – выкрикнула она и с силой ударила Олиону по лицу, – ты знаешь, кто перед тобой? Как ты осмелилась лгать Великому Магистру, главному жрецу Черной Змеи, и его Избранным братьям? Она же сама сказала мне, что Хранитель здесь!
Олиона вспыхнула и с ненавистью глянула на женщину.
– Ты еще получишь свое, мерзавка! – крикнула она, рванулась к ней и схватила ее за горло.
Вбежавшие солдаты с трудом оторвали руки Олионы от горла предательницы. Та надрывно кашляла и болезненно морщилась, держась за помятое горло.
– Спасибо, Ситацепа! – бесстрастно сказал Великий Магистр, – а теперь подожди в сторонке. Я высоко ценю твои услуги и сведения, добытые тобой. Скоро ты займешь подобающее тебе место.
– Верхом на колу, – зло добавила Олиона, – на котором будут сидеть все предатели своего народа вроде тебя!
Женщина низко поклонилась сидящим верховным жрецам, бросила злобный взгляд на Олиону и отошла в сторону.
– Итак, ты не желаешь отвечать про Хранителя. Я правильно понял? Но ты знаешь, где он. Ну что ж, в таком случае я выпью твой мозг.
Что-то вроде смеха раздалось из-под капюшона. Это было удивительно и страшно – вместо бесстрастного голоса слышать замогильный смех.
Олиона внутренне сжалась, понимая значимость этой угрозы.
– Не выпью в прямом смысле слова, как того желала бы прелестная Ситацепа, которая с радостью поднесла бы твою голову мне на блюде. Не правда ли, моя прелесть? – продолжил Великий Магистр.
– Я сниму ее голову и из черепа сделаю чашу потом, когда ее куриные мозги расплавятся под вашим взором, – хищно улыбнулась стоявшая у двери прекрасная ганпарка, – чаша будет напоминать мне о вашей милости, – она отвесила поклон в сторону Магистра.
– Она правильно сказала – расплавятся мозги, – продолжил Великий Магистр, обращаясь к Олионе, – я выпью всю твою память, все, что ты знаешь. И буду знать все про Хранителя. Но у тебя не останется ничего. Ты будешь как новорожденный ребенок. Но если ребенок развивается