«Жигулей», мелькнули красные огоньки в нашем старом Средне-Каретном переулке. Все…
Возможно, эта история закончится спокойно и благополучно. Дочь появится сама, и самое страшное, что ей предстоит выдержать, это бурная семейная сцена. Или все только начинается? И финал будет не таким счастливым?..
4. Ответственный дежурный по городу дежурной части главного управления внутренних дел
… Ну и боль, черт ее подери! Словно стержень в позвоночник загоняют. Как сырая погода или понервничаю – в крестце так и ломит. А там еще и голова раскалывается. Я тут как-то видел перечень наших профессиональных болезней, в пенсионный отдел, когда заходил. Не поверишь, пока в руках не подержишь – том целый. Тут не то, что до старости добраться, непонятно, как со всем нашим добром до отставки доживают?
Ладно, это все от боли. Чтой-то я, как старик; о болячках разохался. На службе – о службе. Так – расслабиться. Опустить руки вдоль тела, чтобы меньше давило вниз, на позвоночник. Дождаться слабости и легкой испарины. Тогда и конец боли.
Звонок. Неудобно, надо дотянуться к трубке. Повернулся и снова, словно на раскаленную иголку насадили. Как его там? Травматический спондилез? В госпитале говорили, да все из головы вылетает. Каждый раз по-новому называют. В жутких снах снова вижу ту, свою первую боль. Именно вижу. Как тогда – будто рвет тебя на части и ломает.
Забыли мы, что «бандеры» великие мастера на всякие пакости. Надо было проверить, все ли вылезли из схорона. Я вслед за лейтенантом нашим новеньким спрыгнул в кисловонючую духоту бункера. Сделал два шага, еще не различая ничего, наткнулся на его спину. Он как раз что-то открывал и тут к-а-ак крутануло…
Во Львове, в территориальном госпитале, где лежали такие же пацаны, как и я, призванные уже после, всех побед и над Германией и над Японией, но получившие свою порцию железа от войны, тощий капитан-хирург, объяснил, что спас меня тот лейтенант, которого на куски разорвало, да автомат, который прикрыл грудь. Только один, малюсенький, с кончик булавки осколок от бандеровской мины, ударившись о кожух ствола, рванул в сторону и засел где-то в самом низу, у основания позвоночника, зарос мозолью. Капитан тот пообещал, что лет двадцать и замечать не буду. Достать-то его было невозможно. Тогда двадцать лет вечностью казались, а вон как проскочили.
Вот, опять начинает. Терпи казак, атаманом будешь. Хотя, атаманом уже не стать, но до всех положенных прибавок к пенсии дотянуть надо. Внуки подрастают.
Самое трудное, на дежурстве виду не показывать, что болит, собака. Снизу позвонили, что пришли заявители, интеллигентная пара. А тут самый приступ. Дело-то для РУВД. Но я дежурного опера вызвал, – Молодежь она хорошая, только вот все по верхам летает. Надо и на обыкновенные беды реагировать. Мы, небось, не с цифрами, как математики, с живыми людьми дело имеем. Полезно и в быт окунуться.
Ребята принесли стакан чая. Такой, как я люблю, вишневого цвета, густой. Сейчас отпустит маленько и хлебну. И, чтоб никто не догадался, когда схватит, улыбаюсь. Говорят, так у меня вид благодушней.
Вот и дежурный сыщик. Отхлебну, чтоб думал, что испарина от чая. А может,