имеете в виду.
– Я имею в виду то, господин Кирш, что Крохин не просто заурядный террорист. Этот человек способен разрабатывать и претворять в жизнь весьма масштабные проекты. Открывать тайны нашего управления я, по понятным причинам, не могу, но поверьте мне на слово: по мелочам он не работает. И если он решил сдаться, значит, на то есть особые причины.
Некоторое время полковник Кирш думал весьма напряженно.
– Правильно ли я вас понял, господин Морозов? – наконец заговорил он. – Вы полагаете, что Гольц сам отдал себя в наши руки?
– Я уверен в этом, – кивнул Роман.
– На каком основании?
– Этого человека ловили разведслужбы многих стран. Но все их усилия были тщетны. И вдруг он оказывается задержанным вашей службой, имеющей к разведке, скажем так, весьма приблизительное отношение. Кстати, как было произведено задержание? Я могу ознакомиться с деталями?
– Конечно, – сказал полковник, мрачнея с каждой минутой. – Герр Миллер, доложите.
Старший герр поднялся, вытянул руки по швам.
– Задержание произошло на одной из явочных квартир леворадикалов, – простуженным тенорком уличного филера отрапортовал он. – Нам сообщили, что на ней скрывается известный террорист…
– Кто сообщил? – спросил Роман.
– Звонивший не установлен.
– Ясно. Что дальше?
– Когда мы прибыли с усиленным нарядом спецназа, на квартире оказался господин Гольц.
– Один?
– Так точно, один.
– Сопротивления он не оказывал?
– Никак нет. Он… спал.
Роман перевел взгляд на Кирша:
– Теперь вам понятно, господин полковник?
Разрешив кивком головы Миллеру сесть, полковник некоторое время молчал.
– Пока это всего лишь ваши предположения, – сказал он, не глядя в глаза Роману. – Возможно, Гольц сдался сам, а возможно, мы успешно захватили его, используя наши каналы.
– Возможно, – не стал спорить Роман.
Он достал сигареты.
– Вы не возражаете, господин полковник?
Кирш остолбенел.
– Вообще-то в учреждениях курить строго запрещено, – промямлил он.
– Но ведь это запрещено вашим сотрудникам, верно? – парировал Роман. – Лично ко мне это не имеет никакого отношения. К тому же мне так лучше думается.
Наверное, последний аргумент показался Киршу заслуживающим уважения, потому что он достал из стола пепельницу и придвинул к Роману.
– Курение не лучшим образом отражается на физической форме, – счел уместным напомнить он.
– Вы полагаете, я приехал сюда, чтобы поговорить о моей физической форме? – спросил Роман.
Кирш криво улыбнулся:
– Вы правы, господин Морозов.
Он открыл папку, пошуршал страницами.
– Как вы думаете, почему он захотел встретиться именно с вами? – задал немец вопрос, на который и сам Роман хотел бы получить ответ.
– Понятия не имею, – отозвался тот.
– И все-таки? – настаивал Кирш. – Я хотел