реагировали на несчастья каждого своего пациента, то работа не на шутку изматывала бы нас, постепенно погружая в глубочайшую депрессию. С некоторыми врачами такое действительно случается. Мы говорим о них «выгорел на работе», и это не идет на пользу ни самому врачу, ни его пациентам.
Клятва Гиппократа гласит: «В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами».
Многие (как минимум каждый десятый французский врач), наверное, считают, что эта формулировка устарела и что нельзя осуждать секс между двумя взрослыми людьми по обоюдному согласию только из-за того, что волею судьбы один из них оказался врачом, а другой – его пациентом. Но должен сказать, что в этом вопросе я согласен с парнем из Древней Греции. Он-то явно осознавал, что отношения, складывающиеся между врачом и пациентом, уникальны и что пациент в таких ситуациях особенно уязвим. Такая любовная связь никогда не будет равноправной, потому что врач всегда сохраняет определенную власть над своим пациентом. Государство со мной солидарно, и если в Великобритании врача уличат в любовной связи с кем-то из пациентов, он – и совершенно заслуженно – окажется по уши в коричневой жиже.
Старшее поколение
Мой первый пациент сегодня утром – мистер А. Ему тридцать пять, и у него болит ухо. Он приходит на прием всего пару раз в год. При осмотре я обнаруживаю в ухе серную пробку. Итак, за десять минут я сообщил мистеру А. поставленный диагноз, немного с ним поболтал, назначил ушные капли и отправил его домой. Лекарство недорогое, улучшение наступает быстро, и мне, как врачу, приятно, оттого что я вылечил пациента. Кроме того, я укладываюсь в график, а значит, еще успею выпить чашечку кофе до того, как администраторы съедят все самое вкусное печенье.
Мой второй пациент сегодня утром – миссис Б. Ей восемьдесят семь, и она жалуется на боли в ноге и спине, а заодно на головокружение и одышку.
Практически половину консультации она потратила на то, чтобы добраться из приемной до моего кабинета и снять с себя четыре кардигана. Она одинока, изолирована от общества и на самом деле ей просто хочется поговорить. Она забывчива и не может в точности описать, что и когда именно ее беспокоит. Раньше я уже навыписывал ей кучу лекарств, которые она частенько забывает принять.
Миссис Б уходит спустя полчаса – после длинной и довольно бессвязной беседы, причем до лечения симптомов дело так и не дошло, и я чувствую себя не очень компетентным врачом. Она вернется на следующей неделе с новым списком проблем. Пациенты, ожидающие приема, злятся, потому что я отстаю от графика, а к тому времени, как я ухожу на перерыв, мне остается лишь парочка раскрошившихся черствых крекеров.
Одно из достоинств моей работы – возможность наладить близкие отношения с пожилыми пациентами, но на общение с ними тратится львиная доля времени и сил. Процесс