подрыв на ровном месте участка ничего хорошего не сулил… Где вот только враг? И на каждом метре девяноста восьми километров часового не поставишь. А если и поставишь, то не факт, что кто-то из них не окажется предателем…
Майор подошел к небольшому сейфу, пригнувшему свой плоский затылок за столик, открыл дверцу двумя ключами, достал папку. Показал издали лейтенанту.
– Что здесь, как думаешь?
Папка с еще незамусоленными, нескрутившимися от частого употребления в жгут тесемками уже мелькала перед глазами Соболя. С каждым разом она становилась все объемнее, словно в сейфе ее тайно подкармливали бутербродами. Но демонстрировал ее так явно начальник впервые. А какие документы могут занимать командира, перед которым поставлена одна-единственная задача обеспечения безопасности грузоперевозок?
– Если к железной дороге не могут пробиться самолеты, то… это, скорее всего, сведения о разведцентре, который засылает к нам диверсантов, – предположил Соболь.
Скорее всего, угадал и… испугался. Майор может как похвалить за сообразительность, так и заподозрить: откуда телепатия? Уж не заглядывал ли подчиненный в документы по собственной инициативе? Вот поэтому не надо отгадок, пусть лучше там окажутся нормы довольствия для рабочих столовых…
Соболь не ошибся в своих страхах: майор и впрямь оценивающе посмотрел на него. Но склонился, к облегчению лейтенанта, к его сообразительности. Бросил папку на столик, заставив задрожать цветы, косвенно подтвердил догадку подчиненного:
– Он создан под Киевом. Специально под нашу стройку. Обучается около пятидесяти человек. Даже ты не успеешь их всех перестрелять, – не забыл напомнить лейтенанту, несмотря на сообразительность, прегрешения майор. И раскрыл наконец истинную причину своей излишней нервозности: – Москва высылает нам на усиление группу разведчиков. Мы расписались в бессилии? – Врагов вытер платком лоб с глубокими, доходящими почти до макушки залысинами. Вспотеешь, ежели начальство перестает доверять…
Дверь после стука, но распахнулась вновь. В землянку шагнула, интуитивно защищая плечо с ампутированной правой рукой, женщина в форме, и лейтенант с завистью впился взглядом в орден Красной Звезды на ее груди. Вошедшая по-военному доложилась:
– Товарищ начальник контрразведки. Командир комсомольско-молодежной бригады Валентина Прохорова по вашему вызову явилась.
– Хорошо, что прибыли, Валентина Иванович… ой, извините, Ивановна. Конечно, Ивановна, – смутился привычной оговорке на стройке Врагов.
– Ничего, я привыкла, – улыбкой сняла напряжение Прохорова. Предполагая, что разговор не окажется коротким, сбросила с плеч вещмешок, размяла затекшую спину.
Соболь торопливо опустил взгляд, увидев, как вместе с пустым рукавом задвигалась и короткая культя у плеча. Им двигал стыд за свое здоровое тело, за то, что подсмотрел ненароком увечье красивой женщины и непроизвольно представил, как она выглядит, это культя, без одежд…
Врагов