в разные стороны – один на запад, другой на восток.
Кинокава поднималась с позднего вечера до раннего утра следующего дня, затопив несколько деревень. Молодые люди из Мусоты объединились и вытаскивали из воды все бревна, до которых могли дотянуться. Были приняты и другие меры предосторожности, но спасти дамбу и мост все равно не удалось. Мусоте просто повезло, что она располагалась на возвышенности. К тому же три года назад Кэйсаку позаботился об укреплении берега.
На следующее утро дошли слухи о серьезных разрушениях вниз по течению от Ивадэ.
– Часть домов смыло, и люди пропали.
– Я слышал, что несколько человек погибло.
Днем, когда дождь немного стих, группа молодых людей во главе с Кэйсаку двинулась на помощь жителям Ивадэ. Мать новобрачной из дома Ханда не могла найти себе места от волнения и, не обращая внимания на тех, кто пытался успокоить ее, пошла с мужчинами.
– Муж выплыл, но когда он огляделся, жены рядом уже не было.
– В конце концов, уйти под воду – дело одной секунды.
– Бедная девочка! Должно быть, заблудилась. Она ведь здесь новенькая.
– И правда бедняжка! После свадьбы всего десять дней прошло! Представляю себе, что чувствуют ее родители!
Выслушивая причитания свекрови и служанок, Хана припомнила предостережение Тоёно: невеста никогда не должна путешествовать вверх по течению Кинокавы. Ну почему она не предупредила об этом своего мужа и не выступила против брака между Ханда и Ёсии! Как же она теперь жалела о своем неблагоразумии! Но поскольку Кэйсаку не обращал особого внимания ни на традиции, ни на суеверия, Хана нисколько не сомневалась, что дочь Ханда все равно отправилась бы в Ивадэ. Тем не менее раскаяние еще долго терзало Хану.
Весной, во время ее собственного свадебного путешествия, Кинокава текла тихо и спокойно. И в начале лета тоже дремала. Хана поверить не могла, что та же самая река могла унести человеческие жизни. Сокрушаясь о том, что промолчала, Хана начала сильно сомневаться – действительно ли женская покорность является добродетелью?
– Сэйитиро, ты ведь вырастешь великим политиком, да, мой мальчик?
Кэйсаку день и ночь пропадал на работе, устраняя последствия наводнения. Но стоило ему переступить порог дома, он тут же забывал о своей усталости и шел повидать сына. И непременно будил малыша, если тот спал. Пытаясь поймать рассеянный взгляд младенца, он, бывало, приговаривал:
– Расти побыстрее, Сэйитиро!
Сообразительность, проявленная Кэйсаку во время наводнения, принесла ему широкую известность. Все наперебой нахваливали его за то, что он пришел на помощь Ивадэ.
– Не играйте так с ребенком, вы его избалуете, – сказала Хана, не желавшая, чтобы муж брал Сэйитиро на руки.
– Все в порядке. Он же мой сын, в конце концов!
– Вы не должны ему потакать! Кэйсаку удивленно уставился на жену.
Хрупкая Хана, как всегда, была почтительна – образцовая супруга. И все же одного ее взгляда или слова теперь было достаточно, чтобы держать мужа в узде.
Дом Матани трясло