меня от встречи. Свинберн – религиозный философ, человек верующий. Демонстрирует нам, самим фактом существования, что теологическая наука, если в нее совершить интеллектуальные инвестиции и внутренне аффилироваться, – такая же неуязвимая для критики область познания, как и точные науки (неуязвимая – в смысле постоянно уточняющая). Другой вопрос, что для того, чтобы с ней аффилироваться, нужно принять это решение – а его принимают либо на основании собственного религиозного откровения, либо вполне произвольно (диктат социального в данном случае я тоже отношу к произвольному). В моих архивах есть аудиозапись беседы со Свинберном, но пока я не собралась ее расшифровать. И сейчас запишу только курьез: оказалось, что не я одна путаю вторники и четверги (Tuesday и Thursday) в английском. Мы договорились на вторник, дверь открыл удивленный философ: «Мы же договорились на четверг!» Пошел и проверил свой имейл – нет, точно на вторник. (Слава богу; допустим, я перепутала бы время, и проделала с семьей, с маленьким ребенком, путь из Лондона в Оксфорд – что тогда?) Глеб выпасал Севу на детской площадке, пока мы со Свинберном сидели в его аккуратном кабинете, заставленном книгами. В доме было прохладно, и он был в трикотажной (темно-зеленой?) жилетке, при галстуке, в пиджаке, – сухопарый, красивый, седой мужчина. Мой листок с приготовленными вопросами, как назло, выпал в электричке, поэтому я отгородилась от светила науки экраном своего ноутбука. Хоть его кабинет был не очень большой, я сидела от него на большом расстоянии – через весь кабинет. Я записываю это чтобы обрисовать внутреннюю дистанцию, которая у меня возникла как результат нашей беседы (впрочем, чрезвычайно вежливой – и хотя Свинберн видел, что с английским у меня не очень, он не пожалел на меня времени). Я сохранила самые волшебные воспоминания об этом визите. Иной мир, мир мне совсем не знакомый – мир английского религиозного мыслителя, Оксфордского преподавателя, жизнь, очевидно подчиненная распорядку, точности, науке, расписанию – приоткрылись мне в ноябрьском Оксфорде.
6
Никакая критика в адрес журнала «Новый мир», которую я периодически читаю в интернете, не кажется мне состоятельной. И конечно, я пристрастна, будучи автором журнала, но не это меня определяет, или, по крайней мере, не одно это. Доводится слышать, что «Новый мир» по стилю оформления так и не переехал в новое время, наводненное визуальной и звуковой информацией, сверстан-де по доисторическим стандартам. Но приблизительно так и выглядят другие серьезные журналы, от «Культурной антропологии» до «Эконометрики». Если и есть какие-то различия в разметке страницы, они чисто декоративные. Другая линия критической мысли – что «Новый мир» воспроизводит тип литературы, не кажущийся критику самым передовым. Здесь возражение может быть только одно: уничтожение «Нового мира» не вызовет мистическим образом к жизни новейшую литературу или журналы, ее производящие. Издания не занимают никаких якобы существующих «