сынок? – слегка приподнявшись на стуле, специально для нее сделанном ее же руками, – спросила угрожающе-шутливо баба Люба…»
«Хозяин, конечно, я. А ты, мама – Люба, моя хозяйка!»
«То-то!» Сережа понял, что с Сашей могут быть неожиданные проблемы, ибо ему она на дух не нужна, и Володе, как видно, тоже!
«Ты должен Сашу дефлорировать… Ты же ее сюда привез! – шепнула ему на ухо Люба, приподняв голову с его плеча, и добавила – А потом я тебя кастрирую и повешусь!»
«Не, мы сделаем так – зашептал Любе на ухо Сережа – пойдем на полянку играть в скалки. Саша будет прыгать через веревочку, вы с Катей будете веревочку крутить. А я подкрадусь и легонько Сашу подтолкну так, чтобы она села на маленький пенек ивы, которую я недавно срезал для дудочки… И проблема с девственностью будет решена…»
«А если она не тем местом сядет?» – Едва сдерживая смех, спросила Люба.
«Геморроя не будет…»
«Какие же вы жестокие пошляки! Прекратите сейчас же, или вон изо-стола!» – сказала баба Люба, которая превосходно читала по губам…
…«Panax ginseng – женьшень обыкновенный. Растет как раз в ваших местах, на юге Хабаровского Края, в Китае, на Корейском полуострове. Занесён в Красную Книгу СССР…» – начал профессор Фруентов, дав молодежи передохнуть. Хотя для активного отдыха у него была загадка, почище Сережиной с сигарами. А именно – назвать ликер, какой все попробовали, и который всем так понравился! Но его опять перебил Володя, предчувствуя, что от нежных и быстрых пальчиков Кати вот-вот кончит:
«Во второй половине XX века китайцы, корейцы и японцы, не сговариваясь, открыли биотехнологические методы, получения из корня женьшеня in vitro биомассу, близкую по составу, органолептическим и фармакологическим свойствам к дикому женьшеню. Так, „женьшень“ в различных видах – настойки, порошка, таблеток, стал широко применяться в медицины. И не только! В косметике и даже в производстве алкогольных напитков. Я, например, знаю, где в Москве можно купить и не дорого, женьшеневую водку, где в каждой пол-литровой бутылке плавает „человечек“ – „корень женьшеня“!.. Такая гадость, скажу я вам!»
«В этой „биомассе“ нет и следов того, что содержит дикий женьшень. А именно…»
Володя опять перебил Фруентова. И не только из-за не устающих пальчиков Кати, а по причине ощущения, что он, профессор, открывший для всего мира два незаменимых лекарственных препарата, ученый с мировым именем, яркий представитель столичной медицины, по сравнению с «человеком, который смеется» – ноль без палочки! Николай Константинович это прекрасно понимал, и подыгрывал Володе, давая ему слова и ни разу не поправил его!
Если два профессора все-таки нашли взаимопонимание, то девицы отнюдь! Любе было жалко Светлану, но уступать Сергея ей даже на ночь, она не собиралась! Но, вместе с тем, ее мучило желание устроить Сереже экзамен на верность: пригласить Володю и Катю, которые не были во Владивостоке, втроем съездить дня на два, чтобы