последовала за ней, однако увидела, как она радостно болтает с владельцем магазина. В дверях показались шумные подростки, добродушно пихающие друг друга; мне почудилось, что у одного неестественно острые зубы, а у другого подозрительно длинный язык. Похватав товары с полок, я поторопила Теган к кассе. Ведьмовское чутье меня не обманывало. Я знала, что никто из посетителей магазина на самом деле не опасен; предупреждающие знаки были вызваны близостью угрозы. Гидеон рядом, и он не намерен отступать. Причем его цель – Теган, а не я.
Вернувшись домой, мы застали на лестнице человека. Теган улыбнулась, услышав, как я охнула.
– Это всего лишь Тед, – сказала она мне. – Он моет окна в деревне. Доброе утро, Тед! – крикнула она ему.
Мужчина перестал радостно насвистывать и помахал нам губкой, а потом вернулся к работе.
– Элизабет, у тебя паранойя. Именно это Гидеону и надо. Я не собираюсь так жить, – заявила Теган, унося покупки в дом.
Я задержалась, наблюдая за мойщиком окон. Он спустился с лестницы и подошел.
– У вас не найдется воды? – спросил Тед, протягивая желтое ведро.
– Конечно, – кивнула я.
Отдав ведро, он принялся натирать небольшое окошко во входной двери сухой тряпочкой. Я обогнула дом и набрала воды из поливочного крана, убеждая себя, что Теган права. Я слишком остро реагирую. Конечно, надо быть начеку, однако мы не можем подозревать всех и вся. Иначе что это будет за жизнь?.. Однако стоило мне перекрыть кран, как я испугалась настолько, что выронила ведро. Вода потекла по дорожке, а я стояла и прислушивалась, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту, к знакомой мелодии, которую теперь насвистывал мойщик окон. Сперва я думала – я надеялась, – что мне показалось. Но нет. Это была та самая песня. «Зеленые рукава». Песня Гидеона. Я побежала обратно, не представляя, что буду делать. Ясно одно: надо сразиться с ним снаружи, под открытым небом, и не подпустить его к Теган.
Обогнув дом под по-прежнему доносящееся насвистывание, я с изумлением увидела, что Тед лежит на земле и не шевелится. Страшная мелодия срывалась не с его губ. Тед не дышал, и, коснувшись его, я сразу поняла, что он мертв. В его взгляде застыло изумление, словно он оступился и упал с лестницы. Но ведь он работал внизу, пока ждал воду, он ниоткуда не падал. Мелодия оборвалась.
– Теган! – крикнула я, бросаясь к кухонной двери.
В коридоре, в лужицах талого снега, стояли ее сапоги. На плите свистел чайник.
– Теган? – позвала я.
Она не ответила. Я вбежала в гостиную. А вот и следы борьбы – опрокинутый столик, сметенные с каминной полки сломанные подсвечники и курильницы. Воняло чем-то едким, мускусным, отчего меня чуть не стошнило. Теган пропала. Не просто вышла из комнаты или из дома – ее выкрали. Я это знала, чувствовала. Ощущала, как между нами растет бездна расстояния, словно Теган вмиг перенесли куда-то далеко.
В камине что-то шевельнулось, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности.
– Алоизиус!
Я вытащила мышонка