ещё и золотые часы с цепочкой, я их спрятал, чтоб на пароходе не стянул кто. Про эти часы тоже надо сказать? – полюбопытствовал Абисогом-ага, уже забывший о своих сундуках.
– Да нет, не стоит.
– Согласен, но всё остальное пропечатай-ка в газете на самом видном месте.
– Я так и думаю поступить.
– Большими буквами пропечатай.
– Уж будьте уверены – самыми крупными.
– А ежели приехал или уехал бедный человек, о нём ведь не пишете, правда?
– Ни в коем случае! Имена неимущих нами никогда не упоминаются.
– Значит, получается, что вы каждый день приходите на это место, разговариваете здесь с приезжающими, и уезжающими богачами и потом печатаете их имена, чтобы все жители Константинополя знали, кто из богачей приехал или уехал… Это хорошо. Стало, и я завтра вечером увижу своё имя в твоей газете, да?
– Да, конечно. Теперь дайте-ка мне ваш адресок, я пришлю вам с курьером завтрашний номер.
– Пера, улица Цветов, нумер 2.
– Прекрасно, – сказал редактор и, вынув из кармана лист бумаги, вписал имя Абисогома-аги в какой-то список.
– Пришли мне газету утром, хочу пораньше прочитать своё имя и всё остальное…
– Пришлю вечером, моя газета выходит к концу дня.
– Как бы ты меня обрадовал, если б завтра твоя газета вышла утром. Но не беда, лишь бы моё имя вы напечатали большими буквами.
– Слово своё сдержу, завтра вечером непременно пришлю вам газету, вместе с квитанцией.
– С квитанцией?.. Но ты же сказал, что с курьером. Кто эта квитанция?
– Квитанция – всего лишь бумага, на которой мною будет написано: получил от досточтимого Абисогома-аги годовую подписную цену… полтора, да, итого полтора золотых… И эта бумага даст вам право целый год получать мою газету.
– Весь год будете печатать моё имя и всё остальное?
– Нет, вы просто станете подписчиком моей газеты, уплатив полтора золотых.
– Полтора – не много ли, а? Три четверти было бы как раз.
– Мы, редакторы, смею заметить, о цене не торгуемся.
– Ну хорошо, пришли мне свою газету и свою бумагу, поладим…
– Однако вы же не думаете, что я поспешил встретить вас здесь из-за этой бумаги? О, нет! Это было бы слишком мелко с моей стороны. Просто я счёл долгом выразить тем самым своё дружеское расположение.
– Известно.
– Неужели вам может вдруг показаться, что этот человек, то есть я, пожелал увидеть вас лишь для того, чтобы выговорить себе полтора золотых?
– Не может, нет.
– Между тем, как это ни прискорбно, есть нищенствующие редактора, которые, с целью ограбления состоятельных новоприезжих, встречают здесь чуть ли не все пароходы… Я этого себе не позволяю… Я хочу жить, как подобает почтенному человеку.
– Понимаю – хочешь жить, как подобает почтенному человеку.
– И о вашем со мною свидании, пожалуйста, никому не рассказывайте, поскольку водятся-таки среди нас жалкие субъекты, своего рода мошенники, которые пишут всякие там дурацкие жизнеописания и в