прежде всего из главного тогда – «ФизРева» (Physical Review). Для этого надо было на ходу освоить английский язык и, главное, освоить язык живой теоретической физики, что еще трудней, потому что «язык» этот менялся на ходу – с каждой новым продвижением науки.
Другое требование Тамма к аспирантам – преподавать. Сахаров прочитал тогда курсы электричества, теории относительности, ядерной физики в Энергетическом институте. Готовясь к лекциям, он сам систематически осваивал предметы, наверстывая упущенное в годы войны, и потом сожалел, что судьба дала ему на это лишь полтора года, что он не успел так – преподавательски – проработать другие разделы теоретической физики. И, тем не менее, фундаментом всей его научной жизни он считал «понимание, которое приобрел в первые фиановские годы под руководством Игоря Евгеньевича».
Переходы типа 0 → 0
Так, не слишком вдохновляюще, звучала тема диссертации, которую Андрей Сахаров выбрал себе, убедившись, что выдвинутая Таммом ядерная гипотеза не работает. Речь все равно шла о жизни ядра, но уже не о «смысле» его жизни, а о тех нечастых случаях, когда ядро переходит из одного состояния в другое почему-то без излучения. На это «почему» и ответил Сахаров в своей диссертации.
Вопрос был насущный. Тремя годами позже той же теме посвятил свою диссертацию в Кембриджском университете известный ныне английский теоретик Р. Г. Далитц[110]. Был ли это главный вопрос тогдашней физики? Нет. Но то был жизненный вопрос, или, старомодно выражаясь, загадка природы. История физики знает, что вопрос, считающийся самым главным, со временем, бывает, вообще теряет смысл и смывается потоком знания, а вопрос, кажущийся частным, конкретным, открывает иногда новое русло для этого потока. И заранее никто не знает, чего можно ждать от данной «загадки природы». А сама природа не делит свои загадки на большие и маленькие. Так относился к науке и Сахаров.
Об этом сказал на защите его диссертации 3 ноября 1947 года председатель экзаменационной комиссии Ландсберг: «У молодых теоретиков, которые заняты такими областями, как область космических лучей, как область ядра, часто бывает некоторое пренебрежение к более классическим разделам, далеким от этого круга вопросам. Но Сахаров на всех экзаменах выступал с полным пониманием любого вопроса, с которым он сталкивался. Все проклятые, каверзные вопросы, на которых большинство аспирантов так или иначе спотыкаются, у него не вызывали никакого затруднения. Это внешнее проявление того, что этот человек в молодом возрасте обладает достаточно широким научным кругозором и не только по специальным разделам, но и по всем разделам теоретической физики».[111]
Впрочем, широта кругозора – не то же самое, что глубина знаний. На защите Тамм рассказал, почему среди экзаменационных оценок Сахарова есть одна оценка «хорошо». Когда тот на экзамене излагал свои соображения, Тамм «с ним очень долго спорил, считая, что они неверны. И поставили ему оценку «хорошо». Через день он пришел ко мне на