Какие великие умы окружали его! Сколько мудрости и божественной любви он почерпнул из уст родственников и священнослужителей! И кто знает? Не поссорься дядька с кузеном-басилевсом, не удери он из заточения на Русь, воротилась бы когда княжна Ольга Комнина назад в Константинополь или нет? Бог весть!
«Спасибо тебе, дядька Андроник!» – восклицал про себя всякий раз Всеволод, как только возвращался в мыслях в удивительную империю Константина Великого.
– Здравствуй, Димитрий-Всеволод! – так пожилой священник неизменно приветствовал юного князя, когда тот переступал порог храма. Мальчику казалось, что старик чувствовал его приближение на расстоянии. Стоило ему, проходя мимо, свернуть с базарной площади и войти в широкие ворота базилики, как навстречу, пересекая по диагонали храм, уже спешил своей, не по годам, лёгкой упругой походкой служитель Аполлоний.
– Знай, мой юный друг, что этот Храм Софии Премудрости – наше неизменное место встречи, – сказал Всеволоду священник, когда тот только открыл рот, собираясь выразить своё удивление постоянным присутствием старца неподалёку от врат, в момент его прихода.
– Но, почему вы называете меня Дмитрием? Я – просто Всеволод!
– Ты – Всеволод, а Дмитрий – тот, что везде с тобою. А вот и ответ на твой вопрос! – проговорил Аполлоний, подводя мальчика к нише с изображением Дмитрия Солунского. – Здесь, на этом месте, мы впервые увидели друг друга. Тебя ко мне привёло само Провидение. Во сне мне было сказано, что святой покровитель славян укажет мне на русича, которому суждено стать славою ромеев в далёкой северной земле. И когда, при появлении в храме младшего из детей княжны Ольги, со своего почётного места с грохотом упала надгробная доска Дмитрия Солунского, я понял, что сам Святой поспешил к тебе навстречу, и что ты и есть тот, кого я ждал.
– Да, я помню, мой приход тогда вызвал страшный грохот и переполох, – поморщился мальчик.
Старик улыбнулся.
– Ты испугался?
– Нет. Я просто не привык привлекать к себе внимание.
– Скромность – похвальна, а робость – сестра трусости. Что тебя привело сегодня ко мне, мой скромный друг?
– Я ходил на море, отче, и потерял нательный крест, подаренный мне мамой, – сокрушенно вздохнул Всеволод.
– Ты крещённый?
– Нет, мне только исполнилось восемь.
– Не горюй, княжич, на всё воля Божья! – Аполлоний обнял царевича и погладил его жесткие просолившиеся от морской воды кудри.
– Раз печалишься о кресте, то надо, и окрестить тебя.
Заходящее солнце смотрело в распахнутые двери храма своим ярым оком. Великолепие мозаики сверкало красным золотом со стен и сводов базилики. Голос священника, совершающего обряд, звучал торжественно и зычно.
Всеволод стоял в купели, когда на него снизошёл янтарный свет – то ли от золотого креста батюшки, то ли от самих рук старца.
– Помни, княже, день сей и ведай, что крест Господень