ногу здоровой. Хочется, чтобы она стала совершенным существом. Буду улучшать ее, часть за частью. Я смогу сделать ее настоящей Невестой моря, чудом, которому будет поклоняться весь мир. Поможете ли вы мне, доктор? Добывать тела стало чрезвычайно затруднительно. Ваш товарищ доставил мне множество неприятностей, но вы сможете поставлять мне свежие трупы хоть каждый день. Зимой многие умирают. Ножку – оттуда, ручку – отсюда… Мне даже не требуются трупы целиком. Что может быть проще?
Преториус попытался отпрянуть, когда Штайн схватил его за руку, но доктор оказался проворнее: выхватив у безумца свечу, он швырнул ее в поросячий загон. Солома тут же занялась, и поросенок выскочил наружу, едва доктор Штайн открыл загородку. Словно вспомнив своего мучителя, поросенок кинулся на Преториуса и сбил его с ног. Болтающаяся ладонь хлопала животное по спинке.
Девушка, казалось, уснула, но едва Штайн дотронулся до ее холодного лба, она открыла глаза и вновь попыталась что-то произнести. Штайн прижался ухом к ее ледяной груди, и услышал те же слова, которые она одними губами шепнула ему прежде:
– Убейте меня.
Позади них огонь уже перекинулся на стеллажи, побежал по полу, разбрасывая по комнате зловещие отсветы. Преториус, преследуемый обезумевшим поросенком, метался взад-вперед. При этом он попытался схватить одну из мышеподобных креатур, выгнанную из своей норы огнем, но та, даже противоестественно ковыляя на задних лапках, оказалась быстрее. В комнату вбежал старик, и Преториус заорал ему:
– Помоги, мне, болван!
Но карлик, не обратив внимания на хозяина, шмыгнул сквозь стену огня, разделившую комнату пополам, и прыгнул на доктора Штайна, склонившегося над несчастной утопленницей. Старик был слаб, как дитя, но когда Штайн попытался оттолкнуть его от себя, извернулся, – и его зуб впился доктору в запястье. Нож выпал. Борясь, они опрокинули банку с кислотой. Вверх взметнулся едкий белый дым, когда кислота потекла по паркету. Старик покатился по полу, хлопая себя по дымящейся, пропитанной кислотой одежде.
Штайн подобрал нож и провел его острым кончиком по голубой вене на руке девушки. Кровь полилась удивительно быстро. Штайн погладил утопленницу по голове, и их глаза встретились. На миг ему показалось, что она вот-вот что-то скажет, но волна жара ударила ему в спину. Медлить было нельзя.
Выбив скамейкой ставни, Штайн взобрался на подоконник. Внизу, как он и рассчитывал, чернела вода. Как и все прочие палаццо, это стояло на берегу Гранд-канала. Из окна наружу тут же повалил дым. Штайн услышал позади истошный вопль Преториуса и прыгнул, вверив себя сперва воздуху, а затем – воде.
Преториуса схватили на рассвете. Он пытался покинуть город в нанятом ялике. От пожара, разожженного доктором Штайном, выгорел только верхний этаж палаццо, но злополучный старик погиб. Это был последний отпрыск древнего, но захиревшего патрицианского рода. Палаццо да еще запись в Libro d’Oro[79] – вот и все, что осталось от их богатства и былой славы.
Генри Горралл заметил Штайну, что не стоит упоминать