Владимир Иванович Пуховцев

Прόклятый город


Скачать книгу

стены. Их долбаный Гейдельберг прислал предложение направить к ним способного юнге, из которого они за два года собираются сделать крупного специалиста, как в письме пишут, «по развитию демократического процесса». Ты у нас не юнге, но способный. Половину затрат по обучению и проживанию они берут на себя. Мы свою половину ещё вчера перегнали им полностью. – Бывший шеф резко обернулся ко мне и, глядя мне в глаза, жёстко сказал: – Положительный ответ надо дать прямо сейчас. Улетаешь через три дня. За это время успеваешь смотаться домой и утрясти все вопросы по квартире. Командировочные, – он запнулся и не удержался от комментария, – нихрена себе сумма в валюте! – получишь в триста второй на третьем этаже сразу, как выйдешь от меня.

      – Да! – ответил я, ни секунды не задумавшись, ещё в тот момент, когда бывший шеф произносил окончание фразы.

      Да и о чём было думать, разве что о том, как лучше поступить с квартирой. Жены и детей, то ли к сожалению, то ли к счастью, в наличии не имелось. Реальных претенденток на занятие вакантной должности моей «половины» я со свойственной мне осторожностью также заводить не спешил.

      – Прошу предъявыти документы, – вернул меня в действительность зычный голос глядящего в проём двери купе пограничника.

      Он ничем не отличался от пограничника ещё той прежней страны, из которой я уезжал два года назад. Разве что немного видоизменился мундир, но на лице имелось очень знакомое выражение хама, осознающего величие и ответственность доверенной ему миссии. Его простоватое лицо было полно сознанием своей запредельной важности в этом мире.

      Я терпеливо ожидал, когда он, опознав все буквы в моём паспорте, сверит фотографию с, так сказать, оригиналом и вот это произошло. Страж границы, явно копируя пристальный взгляд товарища Дзержинского, попытался найти в моём лице признаки врага отечества, но не нашёл. Он безуспешно поискал эти признаки у моих попутчиков, и, не огорчившись тем, что тоже не нашёл, проставил необходимые отметки в паспортах и гордо удалился из купе продолжать выполнение своей миссии

      – Шо веземо, показуемо, – освободившееся место в дверном проёме немедленно заполнилось хамом номер два. У этого голос был похож на скрип ржавой дверной петли.

      Форма таможенника чем-то неуловимым напомнила мне эсэсовский мундир Штирлица и сидела на нём так, как будто её шили на кого-то другого.

      Его лицо лоснилось от пота, хотя в поезде жарко не было. Видимо, это была реакция организма на необходимость передвигать в пространстве более ста килограммов веса его тела.

      Понимая, что одновременное извлечение чемоданов всеми пассажирами купе создаст совершенно ненужную давку и суматоху, я поднялся и деликатно, но настойчиво отодвинул таможенника со словами: – Разрешите, я выйду!

      – Куды? – хам в нём замер в нерешительности. Непослушание «лицу при исполнении» было явным, но непонятным. Мало ли кем мог быть пассажир