Она обстукивала кладку, но безрезультатно. – Действительно, тайник. Так сразу не найдешь. Ну, что ты стоишь? Похоже, вот этот, самый нижний.
В полу под нижними кирпичами было значительное углубление, в котором лежали два завернутые в ткань свертка. Мы развернули их на подоконнике. В одном были серебряные подсвечники, в которых тетя Ревека каждый шабат зажигала свечи, а в другом, поменьше, женские украшения и золотые луковицы часов. Таких дорогих вещей я никогда не видел вблизи. Да и сам Бенцион и его жена их никогда не носили, даже в праздники.
– Думаю, тебе этого хватит. – Нина вытягивала по очереди из общей кучи цепочки с бриллиантовыми подвесками, серьги, броши и разглядывала их при лунном свете. Я в изумлении молчал. Она бросила все и прижалась к моей груди. – Я знаю, ты умный, смелый и везучий. Ты все сделаешь правильно. А через год или два приедешь за нами. Я буду тебя ждать.
Если бы я тогда не послушал ее, все сложилось бы по-другому. Но она имела надо мной необъяснимую власть. Я сделал все, как хотела она. Всю свою жизнь я делал, как просила она, то есть правильно. Кроме одного – не уговорил уехать со мной. Я не совершил самого главного правильного поступка.
Она была права, мне всегда везло. Везло в делах и финансах. Тот капитал, данный ею, я умножил в миллионы раз. Мне везло на людей. Возникая в моей жизни чудесным образом, они давали мне возможность подняться на очередную ступень, о какой я даже не мог мечтать. Мне везло в любви. Меня любили необыкновенные женщины. Каждая по своему. И каждая отдавала мне все, что могла. И каждой я платил тем же, любовью, заботой, вниманием. Кроме одной. Кроме Нины.
Хотя в тот дождливый, осенний, непогожий день, под стук вагонных колес, везущих меня все дальше и дальше от Москвы, я думал только о ней. Как, впрочем, и во все остальные дни своего путешествия, как и многие годы спустя.
Промежуточным пунктом в маршруте Рейнгольдов был Лондон. Там жила сестра Розы; с нею она хотела повидаться перед отъездом в Америку. Путешествие было тяжелым не только своей пугающей неизвестностью, грустью расставания с домом, ставшим родным, с любовью, ради которой я отправился в дальние страны, опасностями военного времени, но и физически, особенно из-за здоровья Розы, ухудшавшегося день ото дня. По прибытии через две недели кружными путями во Францию у нее обнаружилось двухстороннее воспаление легких. Болезнь этой женщины сплотила нас. Во Франции мы пережили зиму и весну. И только в середине июня оказались в Великобритании.
Иосиф Рейнгольд напоминал мне Бенциона, не сидевшего ни минуты без дела. Поэтому, приняв для себя как данность, что его жена не в состоянии в ближайшее время отправиться через океан, решил начать обустраиваться здесь. Мне это было на руку, так как я не предполагал плыть дальше в Америку. Он предложил заняться ювелирным бизнесом вместе с ним. Само собой, мне эта идея понравилась, так как в мою задачу входило, как можно быстрее встать на ноги. Но я не хотел быть бесправным помощником, мальчиком на побегушках, поэтому вступил в дело полноправным