все-таки создался мой образ, и твое отношение ко мне. И теперь новый вопрос, который по смыслу напоминает предыдущий, но на который надо искать ответ не в мыслях, а в самом себе: «Как ты относишься ко мне?».
– А ты не так прост. И все же, я могу ответить, но прости меня, если я не смогу раскопать в тебе все тайны.
– Хотя бы попытайся.
– Но я не могу понять, зачем тебе это. Ты же все знаешь о себе, даже больше чем я.
– Мне важнее твое отношение ко мне. Поверь, это важно каждому человеку и, в частности, чтобы самоопределиться, а мне это важно, чтобы понять, как относиться к тебе.
– Относись ко мне так же, как сейчас. Не думаю, что что-то изменится.
– Это ты так считаешь.
– Но…
– Прошу, не уходи от вопроса. Ты же знаешь, что тебе от него не сбежать. Какими бы отсылками, ты не пользовался, тебе все равно придется отвечать, и именно этот вопрос не утратит своей остроты, потому что там замешан я. Отвечай немедленно, иначе я буду относиться к тебе не так благосклонно.
– Мне надо подумать.
– Подумать, как меня обмануть?
– Поверь, я не привык обманывать.
– А если эти слова и есть обман?
– Тогда верь мне на слово.
– Верить человеку, не зная его, опасно, не так ли?
– Иногда, первое впечатление достовернее дальнейших.
– Поверь, первое впечатление обманчиво. Впрочем, как и все остальные, если не знать человека.
– Иногда, если узнать человека полностью, можно разочароваться в нем или ужаснуться.
– Лучше так, чем незнание и недоверие, не так ли?
– Вряд ли. Голая душа ужасна.
– Меня это не пугает. Пугать это должно носителя души, а мне это наоборот на руку. Но ты опять уходишь от вопроса.
– Но ты сам заставляешь меня это сделать.
– А ты не должен мне поддаваться!
– Я не могу это сделать, ведь ты задаешь вопросы, на которые я обязан ответить!
– Так отвечай сейчас!
Настала долгая и затяжная пауза. Нам просто нужна передышка, которой мы оба пользуемся, чтобы перевести свои голоса на другой манер, потому что они зашли слишком далеко. Я утешаю свой пыл, а вот насчет него не уверен. Он не может успокоиться. Его грудь неравномерно поднимается, а глаза не закрываются. В них заметны малые просветы безумия.
– Отвечай! – громко, словно сорвавшись, крикнул он, и впервые я услышал протяжное эхо в этом месте. Я точно уверен, что оно отзывается здесь, в этом скверном месте.
Саймон неожиданно и быстро уперся руками в меня так, что его лицо находилось в нескольких миллиметрах от моего. Потом он начинает говорить тихо, еле слышно, будто задыхаясь от интереса:
– Кто я?
– Ты тот, кому интересно, – впрочем, ничего больше я не мог сказать.
– Я и так это знаю и даже не скрываю это, – отдалившись от меня проговорил он. – Мне нужны немного другие открытия. Мне нужны мелочи, которые скрыты в потаенных углах от меня так, что я их даже не замечаю или вижу их совершенно