Коллектив авторов

Пушкин в русской философской критике


Скачать книгу

наших дум

      Исчез, оплаканный свободой,

      Оставя миру свой венец.

      Шуми, взволнуйся непогодой:

      Он был, о море, твой певец.

      Твой образ был на нем означен;

      Он духом создан был твоим:

      Как ты, могущ, глубок и мрачен,

      Как ты, ничем неукротим[104].

      Герой есть помазанник рока, естественный и неизбежный владыка мира. Но люди современной буржуазной и демократической середины ненавидят обе крайности – и свободу первобытных людей, и власть героев. Современные буржуа и демократы чуть-чуть христиане – не далее благотворительности, чуть-чуть язычники – не далее всеобщего вооружения. Для них нет героев, нет великих, потому что нет меньших и больших, а есть только малые, бесчисленные, похожие друг на друга, как серые капли мелкой изморози, – есть только равные перед законом, основанным на большинстве голосов, на воле черни, на этом худшем из насилий. Нет героев, а есть начальники – такие же бесчисленные, равные перед законом, и малые, как их подчиненные; или же, для удобства и спокойствия черни, – один большой начальник, большой солдат все той же демократической армии – Наполеон III, большой, но не великий. Он силен силою черни – большинством голосов и преподносит ей идеал ее собственной пошлости – буржуазное, умеренное, безопасное «братство», это разогретое вчерашнее блюдо. Он являет толпе ее собственный звериный образ, украшенный знаками высшей власти, воровски похищенными у героев. Наполеон III – сын черни, с нежностью любил чернь – свою мать, свою стихию. Более всего в мире боится и ненавидит он законных властителей мира – пророков и героев. Так мирный предводитель гусиного стада боится и ненавидит хищников небесных, орлов, ибо когда слетает к людям божественный хищник – герой, то равенству и большинству голосов, и добродетелям черни и предводителям гусиного стада – смерть. Но, к счастью для толпы, явление пророков и героев – самое редкое из всех явлений мира. Между двумя праздниками истории, между двумя гениями, царит добродетельная буржуазная скука, демократические будни. Власть человека и власть природы, владыка тел и владыка душ, Кесарь, венчанный Римом, и Кесарь, венчанный Роком, – вот сопоставление, которое послужило темою для одного из самых глубоких стихотворений Пушкина – «Недвижный страж дремал на царственном пороге».

      …То был сей чудный муж, посланник провиденья,

      Свершитель роковой безвестного веленья,

      Сей всадник, перед кем склонялися цари,

      Мятежной Вольницы наследник и убийца,

      Сей хладный кровопийца,

      Сей царь, исчезнувший, как сон, как тень зари.

      Ни тучной праздности ленивые морщины,

      Ни поступь тяжкая, ни ранние седины,

      Ни пламень гаснущий нахмуренных очей[105]

      Не обличали в нем изгнанного героя,

      Мучением покоя

      В морях казненного по манию царей.

      Нет, чудный взор его живой, неуловимый,

      То в даль затерянный, то вдруг неотразимый,

      Как боевой перун, как молния сверкал;

      Во цвете здравия и мужества, и мощи

      Владыке