звать, если заслужишь. Кстати, как твое отчество, напомни?
Она мотнула головой и ничего не ответила, а он не стал настаивать, и следующие несколько минут они пили кофе в полном молчании, хотя она отчетливо слышала, как в его кармане беззвучно бился мобильный телефон.
– Пепельницу подай, – потребовал мужчина, указав на подоконник, и она покорно побрела к окну, прихватив заодно и зажигалку. – Так какой у тебя репертуар?
– Я пою романсы, эстраду, арии из итальянских опер.
– Ерунда, – отмахнулся он. – Мои люди любят шансон. Это же ресторан, а не Кремлевский дворец. Они хотят «Мурку» и «Извозчика». Учи слова.
– Это вообще не песни, – скривилась Мария Климова, с отличием окончившая музыкальную школу по классу фортепиано, посещавшая хор в университете, радовавшая своим исполнением мужа и друзей по праздникам и без.
– Однако же «Мурку» ты выучишь, – с нажимом повторил Дмитрий Алексеевич и с удовольствием затянулся сигаретой. – Врачи говорят, что до завтрака курить вредно, а ты даже бутерброда к столу не подала. Кофе с сигаретой по утрам – верная смерть. Ты меня убить задумала?
Она посмотрела исподлобья в его лицо, неожиданно осветившееся смехом, и промолчала. Почему мужчины считают, что ею можно командовать, как оловянным солдатиком из игрушечной армии: кофе свари, пепельницу подай, встань на табуретку и спой, рубашку погладь, приезжай за мной в офис к восемнадцати тридцати…
– Сними халат, – прозвучала следующая команда, и Маруся от такой бесцеремонности чуть не захлебнулась.
– Да вы что! На стриптиз я не подписывалась!
– Я посмотреть хочу. – Он без эмоций проигнорировал ее возмущение. – Если стесняешься, можешь надеть красивую рубашонку, но чтобы по фигуре, а не мешок с рукавами.
– Послушайте, это переходит всякие границы… – пыталась возражать она, но он грохнул кулаком по столу так, что полная сахарница подскочила на месте, а чайная ложечка трусливо сбежала под стол.
– Делай, что я сказал! Я не намерен тратить время зря. Не хочешь прикрыть свои прелести, снимай халат здесь.
Маруся в отчаянии оттолкнула кружку и ушла в комнату, отгороженную от кухни стеной. Покопавшись в комоде, достала ночную рубашку, слишком прозрачную для демонстрации постороннему человеку, и, распустив волосы, вернулась на кухню. Ни один мускул не дрогнул в его лице, когда белокожая русалка в короткой кружевной рубашке цвета вечернего моря с серебром, с копной пшеничных волос почти до талии и туфлях на высоченном каблуке остановилась в двух шагах от стола.
– Туфли и волосы лишние, – бесстрастно заметил он. – Ты не на подиуме в Милане. Или надеешься меня соблазнить? – Она вспыхнула, представив, как выглядит со стороны, и постаралась руками прикрыть грудь. – А теперь прятаться совсем уж глупо. Волосы заколи и туфли сними.
Он продолжал командовать, как ни в чем не бывало, и она смирилась, сошла с каблуков, как с Олимпа, и дрожащими