Она же (Давыдова) в опросе «Культуры» по поводу сезона написала о «Последней жертве» (на сцене МХТ) – это, конечно, репертуарная победа. И через пару строк – но назвать спектакль художественной победой язык все-таки не поворачивается. Интересно, это как?
После того, как 26 января на спектакль во МХТе пришел Путин, Табакову палец в рот не клади. Это подтверждение его роли победителя. Вот интересно, как это монтируется со старой историей. Когда-то мхатовцы с откровенной иронией описывали, как к ним приходил Брежнев. Это было другое время, скажет Т., сейчас власть другая. О 1950-х годах МХАТа Смелянский написал, что это было позорное для театра время, когда власть закормила театр льготами и орденами и тем самым приручила, обездвижила и обезъязычила. А сейчас, значит, опять другое время. Но тип отношений тот же: только раньше театр, как кролик, шел в пасть Сталину, а сейчас упрашивает власть, которой сейчас явно не до театра: «Съешь меня! Ну, пожалуйста, съешь. Ты мне доставишь такое удовольствие!». Нет, театр должен держаться от власти на расстоянии, чтобы осознавать себя.
17 января
«Семеро святых из деревни Брюхо» (по пьесе Л. Улицкой), реж. В. Мирзоев, Театр Станиславского.
Подозреваю, что пьеса нормальная, т. е., психологическая, лишь с некоторой странностью в героях (тем более, что написана лет десять назад; и прозаиком, который работает в реалистической, я бы сказала, бунинской манере). Как история села Горюхина (неоконченная повесть А. С. Пушкина) на фоне большой истории. Жили себе люди, святые и грешные, в деревне Брюхо, потом пришел красный командир Рогов и все опошлил. Надо бы прочесть. Мирзоев сделал из нее глобальную аллегорию, а из героев – глубокомысленные русские типажи. Деревня, конечно, дурная: кликуши, сирые и убогие, над которыми вершит свою власть и кару некая ясновидящая Дуся (О. Лапшина). Однако живут же люди. Пристроились, приспособились, поют, танцуют, молятся. Есть в этом мире свой устоявшийся уклад, и даже своя особая гармония. И, в общем, всем раздается по заслугам. А потом является Рогов (А. Самойленко), эдакий разбитной деревенский парень, упоенный своей властью, т. е. новый святой вместо Дуси. И вместо гармонии люди получают расстрел ни за что, и всех он вяжет чужой кровью, а своего юного брата-дезертира и того страшнее – заставляет во имя собственного спасения стрелять в тех, кто его укрывал и спасал.
Не спектакль, а идеологическое – для Мирзоева непривычное – высказывание. Над сюжетом он ведь не поднимается абсолютно, чтобы сказать, что аллегория вселенская? Но для кого высказывание? И почему сегодня? Что это за тревога такая прежде аполитичного абсолютно режиссера? Если это высказывание для молодого зрителя, то он его вряд ли считает – потому что плохо знает ту эпоху, ему сегодня все эти красные-белые до фортепьяно. Если это высказывание для нас, то и нам оно бесполезно. Просто потому, что мы о том времени знаем много и много тонкостей, а потому аллегория Мирзоева банальна.
18 января
Юбилей В. Ланового (70 лет) в театре. 16-го в зале «Россия» состоялся огромный концерт, который потом показывали по ТВ. Все-таки официоз, я не пошла, хотя он звал.