кто-нибудь! – позвал я, завернувшись в простыню наподобие тоги и поднявшись с кровати.
Линолеум показался моим ступням непривычно прохладным и жестким. Не заслышав ответа, я крикнул громче:
– Эй, кто тут есть? У меня проблема! Я старый!
– Вовсе нет! Ты очень хорошо выглядишь для своего возраста! – отозвалось голубоглазое видение, возникшее в дверном проеме.
Видение было одето в короткий белый халатик и смешную шапочку с большим красным крестом посередке. Из-под бесстыдного халата торчали подвязки белых чулок в крупную сетку. На вид существу было лет двадцать, а ее длинным и стройным ногам могла бы позавидовать племенная кобыла. Халатик едва прикрывал крутые покатые бедра, а в груди был настолько узок, что верхние пуговицы не сходились, открывая на обозрение спелую молочно-белую грудь. Я уселся обратно на койку, просияв, по всей вероятности, самой дурацкой из своих улыбок.
– Меня зовут Света, – сообщило видение. – Я дежурная медсестра. Как ты себя чувствуешь, Марк? У тебя есть какие-нибудь пожелания?
Первое желание, пришедшее в голову при виде медсестры, я благоразумно оставил при себе. «Воды?» – пискнула оправившаяся от обид и потрясений дежурная мысль. На этот раз я не стал гнать ее прочь и высказал вслух.
– Вода в контейнере, – заявила Света таким тоном, каким могла бы сказать «Трава зеленая» или «Солнце встает на востоке».
Увидев мое замешательство, она приблизилась к обшарпанной тумбочке, нагнулась и секунду спустя извлекла наружу стакан с прохладной пузырящейся жидкостью.
– А сока можно? – спросил я.
– Конечно, – ответила Света, вновь склонившись над тумбочкой и подставив моим глазам шикарную задницу. – Какой тебе – апельсиновый, яблочный, томатный?
Я помычал, будто мешкая с выбором. Вдоволь насмотревшись на корму медсестрички, остановил выбор на апельсиновом. Сок тоже оказался уже налит в стакан. Прохладный, свежий и вкусный.
– Цветик, скажи, пожалуйста: где я нахожусь? – спросил я, утолив жажду.
– В больнице.
– Надо же. Кто бы мог подумать. Как долго я здесь?
– Три дня, – отчиталась Света. – После нырка пациенты всегда приходят в себя на третий-четвертый день.
– После нырка? Какого еще нырка?
Света залопотала какую-то дребедень, в которой я разобрал только два слова: «нырок» и «коллапс». После неоднократных уточнений выяснилось, что «нырок» на меджаргоне означает NRC, аббревиатура же расшифровывалась как Neuro Reactive Collaps, или, сокращенно, нейроколлапс.
– Это сотрясение мозга? – уточнил я. – А водитель КамАЗа? Он не перевернулся? Что с ним?
Теперь настал черед удивляться девушке. Света приоткрыла свой красивый ротик с пухлыми губками и вытаращила на меня голубые кукольные глазенки. «Цветочек», – обозвал я про себя милую девушку. Настолько же красива, насколько безмозгла.
– Я спрошу у доктора, – с