дороги-то перекрыли, вот они через Украину и гонют свои подкрепления. С этим составом немцам подкузьмить мы не успевали, потому решили обстрелять следующий, вот и замаскировались в ста метрах от полотна и стали ждать.
Через три часа, почти на рассвете, с запада прибыл еще один эшелон, ну мы его и взяли в штыки, то есть не в штыки, а в пулеметы. Благо пулеметов у нас теперь хватало, жалко, пушечки, пусть самой малой, не было, а то б мы им паровоз расколошматили. Пришлось пулеметами их причесывать, шестнадцать пассажирских вагонов и десять платформ с пушками и тягачами, пушкари попались. Мы им все вагоны пассажирские пулеметами исполосовали, правда недолго, машинист ускорил свою колымагу, и добить не получилось. А чтобы немцы нам Кузькину мать не показали, я и приказал уходить, пусть не уничтожили мы их всех, но в бой против регулярной РККА эти наглецы уже с опаской пойдут, ну, те, что выживут.
Сразу же совершили переход параллельно железной дороге, но на запад, негоже так легко отпускать такой важный путь для фашистов. Смирницкий очень просил раздобыть взрывчатку, ну или снаряды с авиабомбами, воентехник обещал выплавить тол из авиабомб неразорвавшихся. Пришлось нам два дня шерстить округу, оставили наблюдателей у моста через реку. Это место глянулось очень воентехнику, он и окопался с двумя бойцами там, сутками в бинокль смотрел.
Нашли мы снаряды, набрели в поисках на нашу разбитую еще в июне артбатарею, там гаубицы наши стреляли в немчуру в начале войны, да немцы бомбежкой разделали все под орех. И там ни орудий, ни снарядов, ни погибших не было, вот только у крайней позиции мы нашли гаубицу и пять снарядов. Думали, почему немцы не тронули орудие: оказывается, там меж станинами в землю воткнулась немецкая стокилограммовая авиабомба и стоит не разорвавшись. Потому немцы и не тронули, да и пушка была побита, что с нее взять.
Товарищ воентехник уже, оказывается, прикинул, как немцам дать перцу лизнуть, попросил дать ему четыре камеры от шин грузовиков, а пока обезвредил бомбу. И заставил перенести ее на берег, там соорудил из бомбы торпеду, надел на бомбу три камеры и одну прикрепил спереди. Потом уравновесил давление в шинах, чтобы бомба поплыла подтопленной не на поверхности воды, а как бы под. И только вечером десятого июля сам товарищ Смирницкий вместе с бойцом Кравцом (Кравец у него фамилия) поплыл к мосту, буксируя бомбу-торпеду. Доставив наш сюрприз к средней опоре моста, товарищ воентехник вкрутил куда следует взрыватель и вместе с Кравцом поплыл по течению вниз. Ну не плыть же на виду у немцев против течения саженками. Вот через час, выйдя из воды и дав кругаля, Смирницкий сел на свой боевой пост.
А мы все приготовились расстреливать взорванный состав, ждали часа три, и вот идет поезд с запада. Теперь немцы уже ученые, и впереди паровоза идет платформа с пулеметчиками, а нам не страшно. И только платформа, а за ней и паровоз прошли среднюю опору, воентехник потянул бечевку, и так славно шандарахнуло… Правда, мост не сломился (бомба слабовата), но, видимо, взрыв искривил его, потому вагоны