и кутила, не так ли? – рассмеялся Кит.
Дядя пожал плечами.
– Не гляди на меня так уничтожающе, дядюшка, – сказал Кит. – Кутежи – вещь неплохая, но, к сожалению, ты ошибаешься. Я давно перестал кутить: у меня нет времени.
– В чем же дело?
– Работа замучила.
Джон Беллью расхохотался.
– Право?
Он опять рассмеялся.
– Человек – порождение окружающей среды, – изрек Кит, указывая на дядюшкин стакан. – Смех твой горек и жидок, как вино в твоем стакане.
– Работа замучила! – язвительно повторил дядюшка. – Да ты не заработал ни одного цента за всю свою жизнь.
– Нет, заработал, но не получил. Я зарабатываю пятьсот долларов в неделю и работаю за четверых.
– Картины, которых никто никогда не купит? Модные пустячки, безделушки… Плавать умеешь?
– Когда-то умел.
– А ездить верхом?
– Пробовал и это.
Джон Беллью негодующе фыркнул.
– Я счастлив, что твой отец в могиле и не видит тебя во всем твоем бесстыдстве. Твой отец был с ног до головы мужчина, понимаешь? Настоящий мужчина! Он выбил бы из тебя всю твою музыкальную и рисовальную дурь!
– Что делать! Таков наш упадочный век! – вздохнул Кит.
– Если б был какой-нибудь толк ото всех твоих искусств, – сердито продолжал дядя, – ну, это я еще понимаю, это я еще мог бы стерпеть. Но ты за всю свою жизнь не заработал ни цента и не знаешь настоящего труда мужчины!
– Гравюры, картины, веера… – перечислил Кит.
– Ты пачкун и неудачник. Какие ты картины написал? Несколько мутных акварелей и кошмарных плакатов. И ни разу ничего не выставил, даже здесь, в Сан-Франциско.
– Одна моя картина висит в зале этого клуба.
– Мазня! А музыка? Твоя милая, но бестолковая мама тратила сотни на то, чтобы обучить тебя музыке. Но ты и тут осрамился. Ты даже пяти долларов не заработал, ну, хотя бы аккомпанируя кому-нибудь на концерте. Песенки твои? Дребедень, которую никто не печатает и никто не поет, кроме бездельников, прикидывающихся богемой.
– Я выпустил книжку. Помнишь, томик сонетов? – робко возразил Кит.
– Во сколько он тебе обошелся?
– Сотни в две долларов, не больше.
– А еще у тебя какие заслуги?
– Одна моя пьеска ставилась как-то на открытой эстраде.
– И что ты получил за нее?
– Славу.
– А ведь ты когда-то умел плавать и пытался ездить верхом! – гневно воскликнул Джон Беллью, опуская бокал на стол с совершенно излишней стремительностью. – Скажи, ну куда ты годишься? Денег на твое воспитание не жалели, но даже в университете ты не играл в футбол. Ты не умеешь грести. Ты не умеешь…
– Я занимался фехтованием и боксом. Немного.
– Когда ты тренировался в последний раз?
– Да после университета забросил; считалось, что я прекрасно рассчитываю расстояние и время, но только…
– Продолжай.
– Меня называли свободным художником.
– Скажи